— Значит, вы хотите, чтобы Джейсон Папас пожертвовал своим внуком во имя того, чтобы ваша сестра никогда не узнала, за кого она вышла замуж?

— Мальчик вовсе не сын Креона, и вам это известно!

Джинни внезапно почувствовала огромную усталость.

— Этот разговор ни к чему нас не приведет. У меня дело к дедушке Дэймона. Пожалуйста, отвезите меня к нему.

— Не раньше, чем вы согласитесь на мое предложение.

— Какое предложение? Пока я слышу только ваши рассуждения о вещах, о которых вы не имеете ни малейшего представления.

— Мы с Джейсоном обсудили это и решили, что будет лучше, если все будут думать, что вы с ребенком приехали ко мне.

— К вам?! — Джинни широко открыла глаза. Непонятное чувство вдруг овладело ею. На мгновение она вообразила себя любовницей Филипа Лизандера. Вот она касается его обнаженного тела, а он целует ее и…

— Тогда все решат, что ребенок…

— Дэймон, — поправила Джинни, — его зовут Дэймон.

Филип ее не слушал.

— …что ребенок мой, и тогда никакие сплетни не коснутся Лидии.

— Нет! — Инстинктивный протест Джинни эхом отозвался в пустом помещении. Она не хотела сближения с этим человеком, пусть даже и мнимого. Рядом с ним она готова была утратить самообладание, и, хотя причиной тому была просто усталость, рисковать она не намерена. — Нет, — повторила она уже спокойнее.

— В таком случае я не повезу вас к Джейсону. — Его лицо приняло такое высокомерное выражение, что Джинни захотелось его ударить.

Она отвела взгляд от Филипа и постаралась обдумать положение. В Нью-Йорке ей не удалось, несмотря на все усилия, узнать домашний адрес Джейсона Папаса. Бесс писала в главное управление его компании в Афинах. Она, конечно, могла обратиться туда же, но очень сомнительно, чтобы там ей сказали, где он живет.

Итак, если она откажется, ее шансы найти Джейсона Папаса равны нулю. А она не имеет права подвести Бесс. В конце концов, она не юная наивная дурочка. Ей тридцать два года, она умная и образованная женщина. Каким бы искушенным в делах такого рода ни был Филип Лизандер, она как-нибудь справится с ним.

— Хорошо. Но я отказываюсь откровенно врать кому бы то ни было о том, кто отец Дэймона.

Филип посмотрел на нее довольно недружелюбно.

— Избавьте меня от заверений в вашей порядочности.

Джинни презрительно отвернулась.

И тут Филип схватил ее и резко привлек к себе. Едва оправившись от изумления, она хотела было спросить, что это он себе позволяет, но… Его руки крепко держали ее, а терпкий аромат его одеколона уносил ее мысли далеко, туда, где…

— Прекрати, — прошептала Джинни, не будучи уверенной в том, кому — ему или своему собственному телу — она это говорит.

Она взглянула на него, и он мгновенно поцеловал ее. Губы у него были теплые и нежные. Он скользнул языком по ее нижней губе, и Джинни испугалась. Что же она делает? Она попыталась оттолкнуть его, вырваться из его объятий, но он не уступил. Напротив, притянул ее еще ближе.

Джинни зажмурилась. Казалось, перед глазами вспыхивают огоньки. Огоньки?.. Вспышки! Она пришла в себя. Кто-то их фотографирует.

Она открыла глаза и увидела тощего человека с большим фотоаппаратом — он торопливо удалялся от них.

— Кто это такой и с какой стати вы меня целуете?

— Какой-нибудь папарацци, они вечно околачиваются возле аэропорта и снимают все подряд в надежде на какой-нибудь скандал.

Так он целовал ее нарочно. Эта фотография должна придать веса выдумке о том, что она якобы его любовница? Господи, во что она ввязалась!

Осознав вдруг, что он все еще обнимает ее, Джинни отступила было назад, но Филип снова привлек ее к себе и крепко прижал.