Таким образом у него образовался целый склад, где было всего понемногу. Фрикетта дала ему денег, чтобы он купил себе предметы первой необходимости, и спрашивала его иногда:

— Сколько ты заплатил за это?

— Недорого.

— А за это?

— И за это дал совсем дешево.

Он «нашел» также топорик, парусину для палатки, ведро, котелок, целый набор походной кухни — в том числе кофейную мельницу, несколько оловянных тарелок и так далее.

Затем Барка уже действительно купил двухстволку, саблю, похожую на мексиканскую секиру, удобную для прокладывания дороги в чаще; для зебу он приобрел седло, а для себя с Фрикеттой — два небольших офицерских погребца.

Все приобретенные вещи Барка уложил так, чтобы они занимали как можно меньше места. Старый солдат, привыкший к передвижениям, умел уложить огромное количество вещей в крошечном помещении, и притом так, что они были у него всегда под рукой.

Мешок его внутри был набит до невозможности, а снаружи блестело, как луна, перетянутое ремнем большое блюдо. Сверху была привязана аккуратно свернутая парусина для палатки; две пики, прикрепленные с двух сторон, поддерживали аккуратно сложенные одеяла и запасное платье. На самом же верху красовались котелок, весь полный различной мелочи, чайник и еще разная посуда.

Все это громоздилось одно над другим, но держалось крепко.

Зебу, навьюченный большими и малыми вещами, походил на осла странствующего старьевщика. Виднелись только голова да хвост, все остальное скрывалось за массой вьюков, над которыми возвышалась мадемуазель Фрикетта, удобно восседавшая в седле.

Сначала Фрикетта опасалась, что Барка не в состоянии будет идти с такой тяжестью, но кабил громко расхохотался и стал поспешно ходить гимнастическим шагом.

— При необходимости я и тебя бы еще нес! — заметил он в заключение.

Успокоенная насчет выносливости своего проводника, Фрикетта слегка тронула ремень, продетый в ноздри зебу:

— Ну, горбун, в путь-дорогу.

Зебу закачал головой, тряхнул горбом и медленно тронулся.

Мадемуазель Фрикетта могла отправиться в Моровайо по реке и морю, дороге более удобной и короткой, чем сухопутная. Но в таком случае пришлось бы оставить зебу, этого доброго горбуна, которого Фрикетта уже успела полюбить.

Кроме того, Барка хорошо знал сухопутную дорогу, так как не раз хаживал по ней, и считал для себя вопросом чести провести по ней свою тебию без приключений.

Наше трио, выйдя из европейского квартала Маджунги, миновало несколько хижин туземцев, прошло мимо «лагеря мангов» и вступило в местность, поросшую редким кустарником.

Горбун шел бодро, мерно покачивая Фрикетту на своем горбу, а Барка, согнувшись под своим мешком, шагал рядом, с ружьем на перевязи, с палкой в руке, насвистывая марш.

Обогнув холм Рова, они удалились от гавани, направляясь к северо-востоку, и скоро увидели прекрасные манговые и хлопчатниковые деревья Мадагаскара.

По дороге попалось несколько арабских могил — простых четырехугольников, сложенных из камня, с невысокими башенками на углах. Барка отдал по военному честь этим усыпальницам.

Фрикетта видела издали город с его белыми домиками, живописно выглядывавшими из зеленых деревьев, а дальше безбрежный голубой океан, сливавшийся с небом.

Вид был, действительно, прелестный, и молодая девушка осталась очень довольна первым переходом.

Барка, не сентиментальный от природы, указал Фрикетте на необозримую зеленую равнину, на окраине которой сверкало устье Бетси-бока.

После короткого отдыха путники продолжали идти по каменистой дороге, перерезанной известковыми скалами.