– Спец-наз, не от-ста-вай!

Это Ярок из второго отделения. У него странная двойная фамилия – Яров-Полетаев. Прямо как из водевиля. Никаких афганских ветров он не нюхал, был прикомандирован три месяца назад из какой-то глубинной сибирской дивизии. Ходили слухи, что парень – стукачок, поэтому, мол, и вылетел сюда с восточной периферии. Хотя кто его знает. Одно очевидно – мутный он какой-то. Никогда не узнаешь, что у пацана на уме. Так и остался с первоначальной «кликухой» Ярок, как будто не мог присвоить себе что-то посолиднее. И еще поразил он недавно Вострякова своим признанием: после дембеля собирается поступать в Высшую школу КГБ. Похоже, действительно стукачок. Какой нормальный вэдэвэшник свяжет себя с Конторой? Это ведь даже хуже, чем Особый отдел…

Раз, два, три, четыре, пять, вышел Острый погулять. Нет, сегодня он явно не в форме! Уж если Ярок смог его обогнать, о чем еще говорить? Так недолго совсем сойти с дистанции!

Березняк тем временем катится вниз с пригорка: открылись заросли ольхи, небольшая речушка с утлым мостиком, а за ней – опушка, где далеко-далеко, от края и до края – только голое поле, лишь у горизонта перечеркнутое черной линией электрических проводов.

Видно, как первая пятерка останавливается около командира. Бойцы разминаются, делают гимнастику, приводят в норму «дыхалку». Востряков минует полуразвалившиеся мостки, кое-как сотворенные из неошкуренных гниловатых березовых стволов, и, постепенно замедляя темп, присоединяется к «группе лидера». Слава богу, есть время отдохнуть!

– Я думаю, мы впереди минут на двадцать. Как пить дать! – высказывает предположение Ярок, шумно затягиваясь дымом. Он даже курит как-то неопрятно, торопливо, словно опасается, что ему не дадут довести это дело до конца. «Духовские» комплексы? Возможно.

– Кто же разберет, насколько. Бабай их знает, – весело щурится Марат, здоровый кряжистый татарин.

Редкий случай – в качестве позывного ему оставили родное имя. Он отличается каким-то неторопливым оптимизмом. Никто никогда не видел его в состоянии гнева или тоски.

– Мы хорошо идем. Вот только Острый сегодня показал хреноватые результаты, – Ярок продолжает разговор, насмешливо глядя на Вострякова. – Я обогнал его перед спуском. И это называется «отделение специального назначения». Наш доблестный спецназ!

Семен сейчас слишком устал, чтобы отвечать какому-то придурку. Он молчит, беря пример с вечно невозмутимого Скарабея. Хорошая у него кликуха! То, что надо! Юра флегматичен и спокоен в любой ситуации. Скоробогатов действительно напоминает какого-то жука, находящегося в состоянии анабиоза. Но когда будет такая необходимость, то за считаные секунды превратится в грозную машину для выполнения самых крутых боевых задач. Особенно хорошо он стреляет – недаром стал в их специальном отделении снайпером. На его счету несколько убитых душманов, сраженных с очень приличного расстояния.

– А хорошо, мужики, вот так побегать вволю, а потом где-нибудь в стогу сельчанку обработать. Я когда бежал, у деревни такую доярочку видел, пальчики оближешь, – Ярок ложится на землю, подложив под голову руки, и мечтательно смотрит на небеса. Лицо его становится маслянистым, будто он только что навернул целую миску жирных блинов.

– Ничего, скоро обработаешь, – резюмирует радист Иван, которому присвоили совершенно неподходящий к его характеру позывной Тихий. – До дембеля остался месяц с хвостиком. Им служить, – он кивает на толпу «духов», «молодых» и «черпаков», послушно сгрудившихся около командиров, – а нам домой пора, родниковые зори встречать.