Изменить размер шрифта - +
 – Но ничего, я достану этого выродка. – Он подошел к месту гибели ведьмы и поднял оплавленный кусочек металла. – Ох и сильны твои атраты! Полностью уничтожить такой мощный атрат, как Тартул, дорогого стоит.

«Это не мы, – тихо сказала Алаза. – Это сам Гартош. Точнее, его месть и ненависть».

Руткер тяжело вздохнул и отбросил остатки Тартула в сторону:

– Вот так всегда, все, что нам Осколам остается – это месть.

Гартош только сейчас начал приходить в себя. Он взглянул на брата. Катан почувствовал этот взгляд и оторвал глаза от пола.

– Я не знал, Гартош, – тихо сказал он. – Я действительно не знал. Если бы я знал, что это она Лиситу, я бы её собственными руками задушил.

Гартош молчал. Катан подошел к брату и протянул ему свой кинжал.

– Ты не убил меня в Камронте, так сделай это сейчас. Я не достоин быть Осколом.

– Уйди, Катан, – скривившись как от зубной боли, сказал Гартош. – Просто уйди и все.

Катан отбросил кинжал в сторону и побрел из зала.

Носитель осмотрел зал. Возле Витана уже хлопотали маги, приводя его в чувство и очищая от действия враждебной магии. Магранг раздавал команды, и гвардейцы бросались тут же их выполнять. Везде царила атмосфера приподнятости и деловая суета. Только Гартошу было тошно на душе, и даже присутствие детей не смягчало той боли, которую он сейчас испытывал. Немного постояв и поняв, что здесь сейчас обойдутся и без него, он пошел на выход.

– Ты куда, отец? – окликнул его Мартан.

– Мне нужно пройтись. Я скоро вернусь.

Никто не пошел вслед за главным действующим лицом в этом зале, в Тороне, да и по большому счету во всей Виктании.

Оскол шел по дворцу и всей кожей чувствовал устремленные на него со всех сторон взгляды. В этих взглядах читалось разное: восхищение, страх, ожидание еще какого-нибудь чуда. Но ему сейчас было наплевать, просто хотелось найти укромное место и от души повыть.

На выходе из дворца Гартош увидел знакомую фигуру. Катан никуда не ушел, он просто сидел на каменных ступенях и раскачивался из стороны в сторону. Носитель подошел и сел рядом.

– А ведь я её любил, – сказал Катан.

– Я знаю, – ответил брат.

– Может быть, даже больше тебя.

На это Гартош не ответил ничего. Только через время спросил:

– А Армуда?

– Армуда… Не знаю, Гартош. С ней я впервые почувствовал себя кому-то нужным. Любил ли я её? Наверное, любил. И поэтому прощал ей многое из того, что она здесь творила. Просто списывал все это на вздорный характер. Старался смягчить её слишком уж злобные выпады в ту или иную сторону. Это именно я настоял, чтобы командующим фронтом назначили Мервона.

– Что ты думаешь делать теперь?

– Не знаю. Возможно, исчезну из страны. Может быть даже с Иктива. Ты ведь не дашь мне остаться здесь до окончания войны?

– До окончания войны дам. А затем тебе действительно лучше будет уйти. Я даже могу тебе подсказать куда.

– Потом подскажешь. Может, мне повезет, и до конца войны я не доживу.

– Уезжай в Риглис, брат. Сходи на могилы, попроси прощения, а потом можешь отправляться на фронт, – после долгого молчания сказал Гартош.

Затем он поднялся и уже более твердым шагом вернулся во дворец.

 

* * *

Оживление во дворце все нарастало. Челядь и начавшие прибывать чиновники уже уверовали в то, что черные времена для империи закончились – ведь вернулись настоящие хранители трона. С Гартошем учтиво, но часто радостно здоровались, некоторых он даже узнавал и так же приветливо кивал в ответ.

Быстрый переход