— А вы снимите пиджак, — посоветовал сосед слева, пожилой джентльмен с длинными седыми усами. Видимо, проникся сочувствием к бедолаге, заработавшему психоз на почве работы.

— Спасибо, — уронил Алан. — Вы очень любезны.

Как такая простая мысль не пришла ему в голову? Да, Алан, ты определенно теряешь форму: чем меньше выходов ты видишь, тем ниже твоя цена. День действительно жаркий, встреча проходит не в офисе. Вряд ли ему удастся на этот раз произвести впечатление настоящего английского лорда, но это не самое страшное. Сегодня, по крайней мере.

Он расплатился за ланч и вышел из кафе. Было стыдно за некрасивую вспышку раздражения. Почему-то вспомнилась девушка, которая его облила. Растяпа и дуреха, еще и убежала… Алан представил, как он выглядел в тот момент со стороны, и решил, что ничего сверхъестественного в реакции девушки нет. Что делать, если увидишь на улице разъяренного льва? Правильно. Проснуться — или сбежать как можно быстрее, используя любые подручные средства… Алан усмехнулся. А она расплакалась. Точно сумасшедшая. Такая же, как он сам.

3

Генри Принс, несмотря на свою фамилию, на принца вовсе не походил. А жаль. Он был отличным парнем и, по мнению Алана, заслуживал того, чтобы женщины вели на него охоту (с самыми благими намерениями) и жестоко дрались за право принадлежать ему. Но женщины почему-то не торопились вешаться на шею «отличному парню» Генри. Может быть, истоки этой проблемы были заложены в детские годы Генри, когда он был самым маленьким в своей детсадовской группе, или в юношеские годы, когда он был, наоборот, самым высоким в классе — а заодно и самым худым и сутулым. В общем, как-то так повелось, что Генри никогда не пользовался особой популярностью у противоположного пола, и даже то, что он стал первоклассным страховым агентом, зарабатывал довольно много денег, раздался в плечах, набрал нормальный вес, давно избавился от угрей и даже почти перестал стесняться — роли никакой не играло. Генри был одинок, как самое одинокое дерево на горном склоне… то дерево, в которое, по самому подлому закону подлости, влетает ноль целых семьдесят четыре сотых процента горнолыжников. Когда Генри чувствовал себя особенно несчастным — сегодня, кажется, выдался именно такой день, — он всегда приводил именно это сравнение.

Алан понял направленность разговора по первым ноткам приветствия Генри. Малодушно пожалел, что вообще ответил на звонок. Тут же устыдился своего малодушия.

— Эл, ты не представляешь, что это за день! — патетически провозгласил Генри.

Алан огляделся. Он стоял рядом со своей машиной — пришлось вернуться за ней, потому день обещал быть непривычно богатым на разъезды, — на углу восьмиэтажной красно-кирпичной коробки по Кроуфорд-стрит, 114. По слухам, это был жилой дом. Он надежно спрятался в глубине квартала за баскетбольной площадкой, где какие-то юнцы пили пиво и играли в карты, и автомастерской. Подъезда видно не было. Алан должен был посмотреть там квартиру. Хозяин посетовал на то, что жильцы поспешно съехали и теперь «помещение простаивает». Алан заподозрил, что неспроста квартиру назвали «помещением», и был, судя по всему, недалек от истины. Где же этот чертов вход?..

— Боюсь, что представляю, Генри. Наверное, близится солнечное затмение, — пробормотал Алан.

— Нет, Эл. Это день, знаменующий приход моей свободы. Я увольняюсь.

— Что?!

— Я ухожу из компании.

— С ума сошел?!

— Нет. Но лучше ведь уволиться самому, чем дожидаться, пока тебя уволят, правильно?

— Ну… да.