Он не замечал. Он комкал салфетку и время от времени поглядывал на наручные часы.

Если Иви хоть что-то понимала в часах, то эти были дорогие. Равно как и светло-серый костюм, и атласный галстук с изысканным рисунком в китайском стиле — тонкие бамбуковые стебли…

Зазвонил мобильный — зазвучала брутальная мелодия «The Final Countdown». Мужчина едва заметно вздрогнул — казалось, от него самого, натянутого как струна, исходит звук, который не слышен уху, но проникает сразу в нервы, пробегает электрическими импульсами по телу, будит в мозгу какую-то мысль, пока не имеющую формы. Он полез во внутренний карман пиджака.

«Вот глупый, кто же носит сотовый у сердца!» — подумала Иви.

— Диана? Привет. Что-то случилось? — Он говорил короткими, острыми, будто большим тесаком отрезанными фразами. — Нет? Хорошо. Я работаю. Нет. Нет. Все потом. Пока.

«М-да, не очень-то он любезен с этой Дианой…» — Иви и сама не знала, радует ее сей факт или огорчает. Ясно одно: не безразличен. Интересно, кто эта женщина, с которой он проводит вечера, которую целует… Впрочем, может быть, звонила его нерадивая секретарша? Или настырная младшая сестренка? Иви усмехнулась: ничего себе, она почти что пытается себя утешить!

Она ощущала себя так, будто из дешевого трехногого табурета, обтянутого дерматином, начали прорастать иголки, длинные, серые, страшные, как на дикобразьей шкуре. Сидеть стало почти невыносимо. Иви особенно остро осознала, что после долгого автобусного путешествия выглядит не лучшим образом — помятой и уставшей, и что можно было бы и причесаться поаккуратнее, и что ее футболка и джинсы (она же одевалась не для коктейльной вечеринки и даже не для спокойного сидения в офисе, а для утомительной поездки) на фоне его изысканного костюма выглядят откровенно жалко.

Как ни ужасно, но она начинала на него сердиться. По-глупому, без всякого повода… Или повод все-таки был?

Ему принесли яичницу. Он все еще ни разу не взглянул на нее. Иви впервые в жизни почувствовала себя невидимкой, и чувство это ей очень не понравилось. Помнится, Гай рассказывал, что ему что-то подобное снится в кошмарах…

Впрочем, какая разница, обратил этот парень на нее внимание или нет? Ясно же, что и она видит его — одного из тысяч случайных встречных — в первый и последний раз. Наверняка по улицам Чикаго бродит и ездит бессчетное множество классных парней, и если уж мужское внимание внезапно стало для нее так важно, то можно будет навести красоту и прогуляться. Иви нередко случалось ловить на себе заинтересованные взгляды: топазово-голубые глаза в сочетании с загадочным изгибом темных бровей и шелковой волной каштановых волос, прикрывающих лопатки, создавали яркий и необычный образ. Но сегодня, как назло, волосы были небрежно собраны в конский хвост, под глазами, и без того тусклыми от усталости, легли темные тени, да и вообще Иви ощущала себя как погасшая лампочка. Если только лампочки могут грустить…

Официантка Лили бросила на нее красноречивый взгляд. Медленно перевела на беспомощно распластанную газету. Ясно. Она не хочет выставить себя склочной и грубой в присутствии этого очаровательного молодого человека, но и оставлять Иви в покое не собирается.

От такого поворота дел Иви как-то растерялась. Хорошо бы сейчас сказать ей какую-нибудь изысканную колкость… Но вот беда — на ум не шла ни одна, и Иви чувствовала, как неумолимо заливаются краской шея и щеки. И уши. Она с детства была уверена, что с красноречиво розовыми ушами выглядит страшно глупо, а выглядеть глупо перед ним ей не хотелось совершенно, и не хотелось, чтобы официантка вновь делала ей замечание: это совсем уж унизительно. Уйти. Нужно просто уйти. С достоинством. В этом городе полным-полно кафе, и наверняка персонал там более приветливый, и вправду стоит занять какой-нибудь неприметный столик у окна, чтобы никто не цеплялся.