А потом жесть подалась под напором крепких когтей, взрезающих ее будто податливую фольгу. Тварь ухватила за край разрыва, потянула, расширяя, подрезала по бокам и резким рывком вскрыла машину будто консервную банку на дне которой залежался лакомый кусочек.

Игорь завалился на опущенную до минимума спинку сиденья, размахнулся арматурой, показывая, что совсем уж даром жизнь не продаст. Монстр, балансируя на остатках в хлам разодранной крыши, не торопился приступать к трапезе. Замер, заурчал плотоядно. Похоже, примеривается, как бы половчее пристроиться к добыче. Для такой туши внизу места маловато.

Послышался звук шлепка помидора запущенного с девятого этажа на асфальтированный тротуар. Левый глаз твари вылетел из глазницы, повис на коротком кровавом стебельке. Испустив тяжелый вздох, омерзительная туша начала заваливаться на Игоря. Тот успел перебросить часть себя на водительское место, но вот ноги запутались, помешал рычаг переключения передач. На колени навалилась такая тяжесть, что он чуть не заорал.

На этом все закончилось. Никто его не рвал зубами и когтями, монстр вел себя смирно, свернувшись в калач на пассажирской стороне. При этом в сторону небес уставилась антенна хвостовика короткой металлической стрелы, торчавшей из его непомерно мясистого затылка.

По машине кто-то постучал и беззаботным хитроватым голосом поинтересовался:

— Есть кто живой?

— Допустим, — ответил Игорь пытаясь высвободить ноги застрявшие под телом монстра.

— Я так и подумал, что транспорт не пустует. Иначе с чего бы это лотерейщику так сильно захотелось в него забраться. Ленивые они, просто так когтем о коготь не ударят. Ты кто такой будешь?

Сомнений в том, что спрашивают вовсе не имя, не было.

— Точно не знаю, но некоторые называли меня иммунным.

— Так все мы тут такие, другие не из разговорчивых.

— Ну я, наверное, из свежих. Так тоже говорили.

— Вот ведь бедолага. Из свежих, а сразу на матерого жрача нарвался. Не везет так не везет… Выбирайся, не поедет никуда эта машинка. Ей ремонт нужен. А лучше выбросить, уж очень плохо выглядит.

— Я бы вылез, да эта туша ноги придавила.

— Толкай ее, двигай. Я помогу. Только арматурку свою отложи. Я человек мирный, всякое насилие вызывает у меня отвращение. И даже намек на него мне очень не нравится.

В этот момент Игорь, наконец, освободил ноги. Покореженная дверца будто только этого и дожидалась до последнего терпя давление его навалившегося тела. Со скрежетом рухнула на асфальт, а следом упал Игорь, чувствительно приложившись головой. Сознание не потерял, но слегка поплыл, ему слишком хреново, удар усугубил недомогание. А когда пришел в себя, обнаружил, что над ним стоит невысокий коренастый мужичок лет сорока: в затасканной камуфляжной куртке; в чистых и с виду новых джинсах; голова прикрыта черной бейсболкой козырек которой удерживает солнцезащитные очки; в руках здоровенный арбалет; из-за плеча торчит нечто очень похожее на рукоять топора.

Лицо у незнакомца было простое, открытое, располагающее к себе, но одновременно хитроватое. И улыбка такая же.

— Вижу, ты и без меня с ногами управился. Это хорошо, лишнюю работу никто не любит. Ну и как самочувствие, свежачок?

— Хоть в морг клади.

— Ну это понятно. Я к тому, что сам идти сможешь, или требуются платные услуги носильщиков?

— Платные?

— Для новеньких у меня гибкая система скидок, не разорю.

— Далеко идти?

— Куда-нибудь с открытого места. Нельзя нам тут долго маячить, а то мало ли кто заявится.

— Тут магазин рядом.