— Да мне бы хоть в каску настрелять, и то хлеб, — он выразительно посмотрел на выжившую старшеклассницу.

Я поморщился.

— Пять минут, и тихо. Не успеешь, уедем без вас.

Тот обрадовано кивнул и вернулся в зал, утащив за руку девушку. Пяти минут им хватило. Он вышел довольный, она выглядела озадаченной, и не более того. Вешаться из-за порушенной девичьей чести точно не станет.

По приезду в город, всех спасённых сдали под роспись. Я как бы невзначай поинтересовался, что с ними будет. Принимающий усмехнулся и заверил, что ничего ужасного. Девки, конечно, пойдут известно куда, а парней в школу отправят. Да и девок потом тоже отпустят. Насовсем они никому не нужны. Мелких часто усыновляют или удочеряют. Своих детей иметь противопоказано, так чужих иммунных берут. Ответ меня удовлетворил. Отцы города — моральные разложенцы, но не злодеи.

Работы на сегодня не было. Расчёт получили сразу, и сумма была куда больше, чем после поездки за продуктами. Вообще, как я понял, платили здесь хорошо всем, материальных благ хватало и каждый, кто хоть где-нибудь работал, был вполне обеспеченным человеком. Мужики спешно двинули в винный магазин. Все они матёрые головорезы, но даже для них сегодняшняя работа была стрессом. Перестрелять такую кучу детей, пусть и обернувшихся, — задача непростая. Череп тайком подошёл ко мне и поблагодарил.

— Понимаю, командир, звучит смешно, но я с ней договорился. Её там продержат с месяц и выкинут, а я — вот он, найдёт меня и поженимся.

— Совет да любовь, — фыркнул я, — удачи в семейной и личной жизни.

Из уважения к мужикам, опрокинул стопку за упокой души детей и отправился домой. Сегодня иду на разведку. Ночь обещает быть длинной.

Когда часы показали семь, я начал собираться. Оделся так же, как и в ресторан. Взял клочок бумаги, служивший приглашением. Оружия, как и раньше не брал. Во-первых, с ним не пустят, во-вторых, никого убивать пока не собираюсь, в-третьих, я сам по себе оружие.

То, что знающие люди называли Домом удовольствий, было трёхэтажным особняком довольно большой площади, построенный из красного кирпича с претензией на архитектуру эпохи Ренессанса. Классическую форму немного портили современные пластиковые окна с тонировкой. Первый этаж занимала охрана и прислуга, а второй и третий служили вертепом разврата сильным стаба сего.

Собственно, охрана ничего и не охраняла. Фейсконтроль был не нужен. Завсегдатаев заведения все знали в лицо, а живой товар привозили доверенные люди. Я, как посторонний человек, привлёк внимание, но бумага за подписью не абы кого, а самого президента, решила все вопросы. Охранник показал рукой в сторону лестницы и велел проходить.

Поднявшись по лестнице и открыв простую деревянную дверь. Я оказался там, куда простым смертным вход заказан. Хотя они, простые смертные, и так прекрасно осведомлены о том, что здесь происходит. Моему взору открылся большой зал, сопоставимый с тренажёрным, где я когда-то работал, стены были обшиты тёмно-красными обоями, множество зеркал было вмонтировано в стены и потолок. Местами стояли ширмы, которые ничего толком не закрывали, некоторое количество мебели, в основном кроватей, дополнялось ковриками на полу. В дальнем конце зала был бассейн, подсвеченный лампами на дне. В зале тихо играла музыка, что-то из классики, Вивальди, кажется.

Сказать, что увиденное меня поразило, я не могу. Мало ли как люди развлекаются. Прямо по курсу в кресле расположился голый мужик с зеркальной болезнью. Перед ним на коленях стояла девочка лет двенадцати и старательно делала минет. По ней незаметно было, что она шокирована или напугана. Видимо, давно здесь, привыкла. Чуть дальше, завернув за угол, я встретил Роксану. Её латексный костюм выглядел бы почти приличным, если бы не вырезы на груди и между ног. Она охаживала стеком ещё одного жиробаса, прикованного к бильярдному столу.