— Здесь стремно и красиво одновременно, — выдал Снегирь, когда дорога в очередной раз свернула. — А стаб огромный. Даже не верится.

— Вот именно, не верится, — мрачно подтвердил Грубер и вытянул вперед руку. Рука не дрожала. Тогда он закрыл глаза и быстро коснулся кончика носа указательным пальцем. — Как-то это слишком.

Хоть улица и позиционировалась как центральная — они не увидели ничего, что бы выделялось на фоне однотипных красноватых домов. Но что-то все же бросалось в глаза. Какая-то темная масса на заднем фоне. Это могла быть и земная порода, и часть скалы, которая вполне могла брать начало где-то здесь, вот только периодически пробегающие по ней искры позволяли усомниться в подобных предположениях. Самое интересное состояло в том, что эта темная масса все тянулась и тянулась словно шла вдоль всего города. В последние минуты Грубер не отводил взгляда от этой громады, пытаясь понять, на что она вообще похожа. Машина затормозила, и Грубер словно очнулся. Он потряс головой, пытаясь понять, как так получилось, что, глядя на те пробегающие в темноте искры, он конкретно так залип, словно его кто-то, или что-то загипнотизировало.

— Разрешение на пользование транспортом, — раздался скучающий голос. Грубер перевел взгляд на лобовое стекло и увидел, что их машина остановилась возле перегораживающих проезд ворот. Они уже проходили такие, только в отличие от тех, здесь не было преграждающих путь перегородок. Зато здесь был хорошо обустроенный КПП. К машине подошел неулыбчивый мужик, затянутый в новый камуфляж, весь с иголочки, гладко выбритый и благоухающий одеколоном. Ну что же за воротами хорошо охраняемого стаба можно и поблагоухать, чего уж там. Каждый человек имеет право на свои маленькие слабости. Грубер снова моргнул, и суетливо полез в карман, чтобы извлечь оттуда бляху, переданную им Михалычем. Протянув пропуск ментату, а то, что этот мужик ментат, было заметно издалека, настолько сильно не хотелось к нему приближаться, несмотря на отутюженность и благоухание. Мазанув по Груберу взглядом, словно наждачкой провел, мужик повертел в руке бляху и кивнул. — Наружу решили выехать?

— Ну а где еще можно бухло для бара взять? — криво усмехнулся Снегирь.

— И то верно, — кивнул ментат и протянул бляху Груберу. — Скоро городище на перезагрузку пойдет, если уже не пошел. Туда сегодня многие рванули.

— Бедные твари, даже не поживиться толком, — Грубер спрятал бляху в карман, и поправил стоящий у него между ног автомат. — А что правду говорят про элиту? Что где-то в тех местах видели?

— Да болтают всякое, но все живы, так что верить в эти разговоры… ну не знаю, — ментат повернулся и махнул кому-то рукой, в этот же момент в толще ворот открылась дверь, достаточно большая, чтобы пропустить грузовик.

— Тоже верно, — задумчиво кивнул Грубер. Чтобы элитник оставил добычу? Да быть того не может. Если только здесь очередная нимфа не замечена. Интересно, а какой у Анны дар? Он покосился на Снегиря. Почему-то у них разговор не заходил про Зину в это утро, а значит и не коснулся их ночной гостьи, этого двойника Занозы. Грубер пару секунд думал над тем, сказать или нет, и решил, что будет лучше, если скажет, но попозже, например, когда они будут с хабаром возвращаться. Снегирь же уже дернул рычаг переключения скоростей, когда Грубер повернулся к ментату, отошедшего не пару шагов от машины, чтобы дать ей свободно проехать, и спросил, махнув рукой в сторону привлекшей его внимание темной массы на окраине стаба. — А это что там такое темнеется?

— Новенькие что ли? — ментат благодушно усмехнулся, и ответил: — Это наша электростанция.

— Такая громадина?

— Ну, как тебе сказать, — ментат на мгновение замолчал, а Снегирь нажал на тормоз, с любопытством бросив взгляд в ту сторону.