Он закатал рукава и голодным взглядом уставился на румяные, ароматные блины.

– Очень слышно, – краснея, улыбнулась я, – но мне нравится, как ты играешь.

Ярик потянулся к блинам, и тут на меня что-то нашло – шлепнула его по руке:

– А руки мыть? – И тут же осеклась: – Ой, прости!

– Строгая ты. – Он так весело рассмеялся, что у меня сразу словно груз с души спал.

Ярик вскочил и радостно бросился к раковине.

– Полотенце. – Я протянула идеально белый кусок вафельного полотна, который бабушка ласково называла рукотером.

– Спасибо.

Парень обернулся, мы встретились взглядами – и я с удивлением обнаружила, что Ярослав не смотрел на меня ни с презрением, как другие сверстники, ни даже с жалостью, как это делали люди постарше. Он смотрел на меня так, будто вовсе не замечал, что я была не такой, как все. Словно смотрел внутрь меня, в самое сердце.

Рядом с таким высоким, крепким юношей я ощущала себя менее габаритной. И, клянусь, мне нравилось это необычное ощущение!

– Сметаны? – почему-то кокетливо спросила я.

И опять удивилась: «Неужели ты так умеешь?»

– А можно маслица растопить? – Ярик явно испытывал похожую неловкость.

Я сунула в микроволновку тарелку с брусочком масла из холодильника. Бабушка бы отругала меня: она не признавала современной техники и растопила бы масло на плите, но я торопилась накормить гостя.

– М-м-м-м… – неприлично застонал Ярослав, откусив от блина, скрученного в трубочку. И нетерпеливо потянулся к тарелочке с маслом.

– Посолить немного?

Он только кивнул.

– Ешь!

– Фпафиба… – промычал парень, щедро обмакнув блин и сунув в рот.

Села напротив него и устроила подбородок на руке. Как же я его понимала! Вот эти довольные полузакатившиеся от блаженства глаза, блестящие от масла губы, работающие в усиленном темпе и вдруг замедляющиеся челюсти. О да, Ярик по-настоящему кайфовал. Такое нельзя имитировать. И виной этой его гастрономической эйфории были мои блины.

– М-м-м… – снова и снова мычал он, уминая угощение.

На тарелке оставалось все меньше и меньше блинчиков. А я любовалась им, напрочь позабыв о смущении.

– Даш! – вдруг позвал он, вытаскивая меня из задумчивости.

– А? – Я резко выпрямилась.

– Чайник кипит.

Он улыбнулся.

Ты-дыщ! Контрольный прямо в сердце.

Ну нельзя же так!

Я вскочила и бросилась к плите. Мне показалось, что я вспорхнула. Так легко мне давно не было. Кажется, Земля меня больше не держала. Я определенно парила в облаках!

5

«Он просто общается. Потому что он милый и вежливый. По-другому и не может быть», – думала я, когда мы стояли с Яриком лицом к лицу в дверях на следующий день.

– Снег в парке уже растаял. Я специально сходил и проверил. Пора открывать сезон! – с воодушевлением говорил он.

Да что с тобой не так, парень? До меня никак не доходило, что привлекает его в общении со мной. Почему он зовет меня кататься в парк на роликах? Может, его заставили родители? Или моя бабушка заплатила ему за это?

– Ну… я это… – Невозможно было смотреть в его сияющее радостью лицо и не краснеть от смущения. – Не умею на роликах…

– Идем! – нетерпеливо воскликнул сосед. – Я научу.

– Но…

– Никаких «но»!

Пришлось одеваться и выходить.