|
Обстановка пока этому не благоприятствовала. Заунывный железный скрежет донесся со стройплощадки. Я вздрогнул и оглянулся: оказывается, пришел в движение громадный башенный кран; решетчатый палец его стрелы медленно поворачивался, и на тросах под ним, будто мертвое солнце, покачивался чугунный шар. Вот он, наращивая скорость, бесшумно проплыл по небу, вознесся, когда стрела внезапно остановилась, немного вперед, и с размаху ударил в бетонное здание, стоящее на особицу. Я невольно, будто во сне, обернулся к полковнику. Но полковник по-прежнему был безнадежно мертв. Стенка здания покачнулась и с приглушенным грохотом осела на землю. Душное темное облако пыли вспучилось на этом месте. Оно быстро распространялось, накрывая собой окрестности. Один за другим пропадали в нем блеклые зрачки фонарей. И вдруг эту пыльную загробную муть прорезали огни милицейских мигалок. Заметался панический синий блеск. Окна ближайших домов мгновенно погасли. А из улиц, сходящихся к изгибу Канала, раздались шипение и громкий металлический лязг. Две продолговатых бронемашины, как крокодилы, вдруг выскочили оттуда, люки у них откинулись, и солдаты, горохом посыпавшиеся с бортов, побежали – ощерясь оружием и фонариками. Одновременно глухим басом заухала и завопила сирена. Это означало, что начинается экстренная локализация зоны «явления». Управление безопасности было сегодня на высоте. Наш горисполком, слава богу, наконец-то научился работать. Но с другой стороны, это означало, что вокруг нас стягивается сейчас кольцо оцепления. У меня оставались какие-то считанные минуты, чтобы вырваться из мешка. Значит, так, сказал я резким шепотом, непрерывно оглядываясь, от меня не отставать ни на шаг, не кричать, не шарахаться, главное – не мешать. Делай, как я, и, пожалуйста, не возражай. Будешь рыпаться, я тебя просто – брошу. Надеюсь, ты меня поняла?.. – Маргарита неистово кивала после каждого моего слова. Тихонечко поползла вслед за мной шурша коленями и локтями. Мы раздвинули кромку кустов, обрамляющих сквер: тусклым лунным изгибом сияли впереди трамвайные рельсы, одинокий фонарь освещал часть асфальта и крону широколистого дерева, а под деревом, с другой его стороны, прячась в тени, затаился солдат с автоматом. К счастью, он в этот момент шевельнулся, и что-то у него там блеснуло. Значит, путь напрямик, то есть самый короткий, для нас был безусловно закрыт. Мне совсем не хотелось объясняться сейчас с солдатами. Прикрываясь кустами, мы осторожно перебрались в сторону стройплощадки. Там стоял какой-то мерклый, сухой туман, видимо, от еще не осевшей пыли. Воздух, словно от радиации, немного светился. Громоздились бетонные блоки, жутковатая разломанная арматура. Рыбьей серостью пучились брошенные мешки с цементом. Маргарита сразу споткнулась и шлепнулась в проем между ними. Вероятно, она ушиблась, но, к чести ее, даже не застонала. Лишь протерла глаза, оставив на лице белые мучные разводы. Тем не менее, вся картина от этого немедленно изменилась. Что-то произошло, что-то незаметное, какое-то легкое потрясение. Расселся вдруг штабель досок неподалеку, сама по себе крутанулась рифленая ручка лебедки. А за пяльцами голых ободьев ее, выпирающих лепестками, будто призрак из преисподней, вдруг выпрямился человек. Он был длинный, как бы растянутый слепящим светом прожектора, угловатый, нелепый, в тяжелом суконном костюме и даже при галстуке, уголок носового платка высовывался из кармашка, а орлиный горб переносицы, оседлали узенькие профессорские очки. Стекла их были точно залеплены молоком. Подпрыгивал, выступая вперед, острый клинышек бороды. Я успел рассмотрел это все до мельчайших подробностей. Что?!.. Дождались Второго Пришествия?!.. – выкрикнул человек тонким голосом. Шатается и сотрясает стены свои Храм Подземный!.. Крысы – синего цвета!.. Железный репейник на площадях!.. Шелестит, разгораясь страницами, книга вечного Апокалипсиса!.. Кровь, как мертвое время, сочится из букв его!.. Встают с камней мумии, и сухие глазницы их взирают на то, чего не видит никто!. |
