— Шира, Шира, девочка моя! Меня услали от тебя из-за тебя. На долгом и горьком пути я пострадал, и уже никогда не смог вернуться к тебе. Я никогда не видел тебя, но с тех пор в моем сердце навсегда поселилась печаль, жаля его своими черными шипами.

Она увидела, что у него нет ног, видны были лишь обрубки на белом снегу. Шира с искренней болью прокричала!

— Отец! Мой отец! Как я могла причинить тебе боль, тебе, о котором я мечтала и по которому тосковала всю свою жизнь? Я не хочу причинять тебе страдания потому, что ты думаешь о дочери, которую никогда не видел!

Совершенно подавленная, она спрятала лицо в ладонях. Когда она убрала их, отец исчез, но перед нею стояла теперь молодая девушка ее же расы, одетая в тонкие погребальные одежды. Она так замерзла, что вся дрожала.

Глаза ее не были такими же теплыми, как у отца.

— Ты знаешь, кто я, не так ли?

Шира ослепла от слез. Она упала на колени перед молодой женщиной.

— Мама, — шептала Шира.

— Я умерла из-за тебя, Шира. Меня забрал Шама.

— Шама? О нет, только не Шама! — воскликнула она. Боже, лучше бы мне вообще не рождаться на свет! Ты, моя мать, у него! Я не вынесу этого!

— Там неопасно. Мы — цветы в его саду. Конечно, это довольно печальный сад, — сказала мать задумчиво и мечтательно. — В нем нет ничего светлого и красивого, все почерневшее, мертвое. Но, по мнению Шамы, это красиво.

Шира давилась рыданиями, она с трудом дышала, нос был забит, лицо — в слезах.

— Вот! Ты замерзла! Возьми мою сорочку, она хоть немного согреет тебя.

Она лихорадочно обернула остатки своей тканой сорочки вокруг матери. И Синсив исчезла.

Шира закрыла глаза. Эти туманные призраки ничего не знали о том, что в действительности с ней произошло. Ее родители никогда не видели ее, они не знали, что в ночь ее рождения приходили духи, ничего не знали они и о том, как долго она боролась, чтобы спасти Таран-гай.

О, смерть ужасна, ужасна!

А Шама, дух угасших жизней и умерших ожиданий, был хуже самой смерти.

Шира с трудом поднялась на ноги. Еще более одинокая, чем раньше, она делала последние шаги к одиннадцатым и последним воротам.

Она шла, как в бреду. В голове и груди ее как будто что-то разрывалось, казалось, она на грани помешательства. Последнее испытание затемнило ее сознание. Тяжесть совести невыносимым грузом легла ей на плечи, она закричала. Громко, отчаянно и долго. О, все эти люди, которых она уже не могла попросить о прощении! Она даже не знала, что обидела их! Но хуже всего была встреча с матерью. Шира, так отчаянно боровшаяся против Шамы, сама привела свою мать в его ужасное царство. Оборвала ее короткую жизнь…

— Нет! Нет, нет, нет!

Никто не слышал крики, идущие из глубины ее измученного сердца. Снег падал так тихо и мягко вокруг нее, она даже не заметила, что всем телом дрожит от холода. Она беспомощно смотрела на непостижимо узкий выход из пещеры. Как же она сможет пройти? Она заползла в проход, вытягивая перед собой руки, продвигаясь дюйм за дюймом, пока перед ней, в конце концов, не забрезжил свет и не раздался последний удар гонга.

Ее окружала удивительная, красная темнота.

Когда глаза привыкли к этому странному освещению, она увидела, что слабый красный свет исходил из стены далеко в огромной пещере, где она находилась сейчас. На темно-красной стене отражались тени семи каменных изваяний, семи колоссов, которые как бы сторожили пещеру. Они сидели, черные и громадные, как давным-давно позабытые произведения искусства, созданные в незапамятные времена. Она не могла понять, из камня ли были высечены их лица, она видела лишь их неподвижные, монументальные очертания. «Но где же тогда источник?» — подумала она и огляделась.