— Будет исполнено, адъюнктесса, — произнес капитан, старательно пряча довольную улыбку.

Лорна повернулась к молодому аристократу.

— Едемте, лейтенант.

Ганоэс кивнул и поехал вперед.

Когда птицы начали нехотя подниматься со своих мест, взлетая перед приближающимися людьми, адъюнктесса искренне позавидовала капитану. Стараниями этих крылатых пожирателей падали перед Лорной обнажилось месиво, состоявшее из сломанного оружия, сломанных костей и кусков человеческого и лошадиного мяса. Воздух был душным и тошнотворно-дурманящим. Адъюнктесса видела мертвых солдат; их головы вместе со шлемами были размозжены и разодраны чьими-то гигантскими челюстями. Рядом валялись клочья одежды, разбитые щиты и… конечности, оторванные от тел. Лорне хватило всего несколько мгновений, после чего она заставила себя сосредоточить взгляд на рыбачьей деревушке. Ее чистокровный жеребец, потомок лучших пород Семиградия, боевой конь, привычный к виду крови, теперь потерял всю свою горделивую поступь и осанку.

Он осторожно выбирал места на дороге, куда можно было ступить.

Лорне стало невыносимо, и она решила заговорить с Ганоэсом.

— Лейтенант, вы уже получили назначение?

— Нет, адъюнктесса. Я надеюсь, что меня оставят служить в столице.

Она удивленно подняла брови.

— В самом деле? И как это вам удастся?

Паран сдержанно улыбнулся.

— Это можно устроить.

— Понимаю. — Лорна помолчала. — Знать не очень-то рвется на поля сражений и, опустив головы пониже, предпочитает выжидать.

— Так повелось с самых первых дней империи. Император нас не любил. А императрица просто лжет нам.

Лорна в изумлении посмотрела на молодого человека.

— Вижу, вы рискованный человек, лейтенант. Иначе вы бы поостереглись говорить подобные слова первой помощнице императрицы. Или вы верите в собственную неуязвимость?

— Но это же правда.

— Вы ведь еще достаточно молоды, не так ли?

Казалось, этот вопрос задел лейтенанта. Его гладковыбритые щеки вспыхнули.

— Госпожа адъюнктесса, последние семь часов я провел по колено в крови. Я отгонял от тел чаек и ворон. Хотите знать, как кормятся эти хищники? У них крепкие и острые клювы. Они сдирают с убитых одежду и доспехи, а потом… выклевывают глаза, языки, печень и сердце. Добычи вокруг больше, чем они в состоянии пожрать, и потому куски мяса летят в разные стороны…

Голос лейтенанта дрогнул. Он попытался совладать с собой.

— Нет, адъюнктесса, я уже не молод. А что до моего высказывания — мне все равно. Правды больше нет и не будет.

Они съехали со склона холма. Слева от дорога отходила тропа, ведущая к морю. Паран кивком головы указал на нее и пришпорил коня.

Лорна поехала следом, вперив задумчивый взгляд в широкую спину лейтенанта. Потом переключилась на дорогу. Дорога, что вела к мысу, была совсем узкой. Слева ее подпирала кромка обрыва высотой не менее тридцати футов. Был час отлива. В оставленных морем лужах отражалось небо.

Всадники подъехали к песчаной полосе берега. Мыс вздымался невысоким холмистым лугом, на котором стояло около дюжины хижин.

Адъюнктесса посмотрела на море. Лодки покачивались у причала, пустовало лишь одно место. Небо над водой было чистым.

Ни одной чайки. Да и к чему им высматривать рыбу, если поблизости — изобилие пищи?

Лорна развернула своего жеребца. Паран тоже развернулся. Он видел, как адъюнктесса сняла шлем и встряхнула длинными рыжеватыми волосами. Они были потными и слипшимися. Лорна выдохнула соленый морской воздух. Их глаза встретились. В глазах лейтенанта был немой вопрос.

— Лейтенант, я ценю вашу смелость и искренность, — сказала Лорна.