Верфи висели среди саргассова моря погибших кораблей. Их уже за шесть десятков, и каждый день прибывала паратройка новых, хотя прошел уже год с лишним после окончания войны. Силуэты кораблей резко выделялись на фоне туманной громады Сатурна, сверкали, словно беглые звезды, медленно кувыркаясь сквозь вакуум. Если корабль не подлежал восстановлению, с него снимали все полезные части, демонтировали реакторы и маневровые движки, а системы жизнеобеспечения, каркасы и оболочки превращали в металлолом, груду фуллереновых композитов и строительного алмаза. Но большинство судов остались почти без повреждений, убитые космическим холодом после того, как их компьютеры сгорели от микроволновых импульсов или ЭМИ-мин во время атаки на систему Сатурна. Переоборудование таких кораблей занимало немного времени и усилий – если не считать, конечно, возни с останками команд.

Генерал Арвам Пейшоту отказался отправлять кого-либо для спасения команд и пассажиров подбитых судов. Слишком уж их было много и на слишком уж разных орбитах. А уцелевшие могли атаковать спасательные команды. Потому каждый корабль превратился в гробницу. Люди, оставшиеся на борту без энергии и жизнеобеспечения, либо кончали самоубийством, либо задыхались, либо сдавались неумолимому холоду. Перед утилизацией судна следовало отыскать всех его мертвецов, описать их, вывезти вместе со всем их добром. «Черные ящики» с корабельными файлами и логами следовало сдать в контрразведку для анализа, учесть весь груз и вытащить его наружу. Затем корабль отводили на стапеля, где команды людей и роботов заменяли управляющие системы и компьютеры, переоборудовали и запускали системы жизнеобеспечения, проверяли маневровые движки, проводили статические тесты реакторов. Затем корабль проверяли полетные техники, сертифицировали и передавали транспортному управлению администрации Трех Сил.

Работа продвигалась медленно. Не хватало квалифицированных добровольцев-дальних. Военно-воздушные силы уверяли, что могут выделить только пару тех самых угрюмых типов, которые уже занимались сертификацией. То есть ненавистная работа продлится еще пару лет. А может, и больше.

Но затем из черного пустого неба Локу Ифрахиму явился козырной шанс.

Лок тогда уехал в Париж оправляться от очередной головомойки, учиненной подкомитетом Комиссии по экономике. Но незадачливому начальнику позвонил помощник и сообщил, что нашли выжившего.

Был поздний вечер, Лок ужинал с Йотой Макдональдом. Они прикончили бутылку дорогого импортного вина и уже расправлялись со вторыми порциями бренди. Потому мысли Лока двигались тяжело и вяло. Он тупо переспросил:

– Выживший где?

На корабле. Наша демонтажная бригада нашла живого пассажира.

Бригада работала над шаттлом, прошедшим слишком близко от ЭМИ-бомбы. ИИ с управлением сгорели дотла, но остальное – если не считать быстрорастущих вакуумных организмов, покрывших большую часть оболочки реактора, – осталось в сохранности. Бригада вынесла трупы из системы жизнеобеспечения, вытащила из трюма груз, взялась за толстую черную корку вакуумных организмов – и обнаружила расчищенное место на покрытии бака, где содержалось рабочее вещество для маневровых движков. В середине расчищенного места был вырезан круглый кусок, закрепленный на месте толстым слоем клея.

Команда вынула кусок и обнаружила, что бак пуст. Внутри, между парой ограничителей расплескивания, висел пластиковый пузырь, наполненный вспененным аэрогелем под давлением в сто миллибар.