За спиной слышались крики, стоны, затрещали от огня сухие крыши. Я затылком почувствовал, что меня заметили. Рывком распахнув дверь, я бросился к сундуку, но не успел. Скорость рунных намного превосходит мои способности! Удара под колено я почти не заметил, лишь свалился плашмя на стол, врезавшись носом в доски.

— Вставай, рыбий сын! — голос напавшего звучал довольно грозно, но в конце дал петуха, словно там, под шлемом, был пацан не старше меня. — Хоть сдохнешь как мужчина.

Мне уже не было страшно. Голова была пуста. Я как будто наблюдал за происходящим со стороны. Я приподнялся на локтях, вытер кровящий нос и тут понял, что под моим животом лежал тот самый ржавый свинокол, что Ове утром дал мне. Я схватил железку и обернулся, спрятав ее за спиной.

Я не ошибся. Передо мной стоял мальчишка примерно такого же возраста, что и я, но радужная дорогущая кольчуга, остроконечный шлем с конским хвостом, массивная секира и щит добавляли ему и роста, и мощи. Выглядел он весьма внушительно.

Он усмехнулся, неторопливо занес секиру за голову. Самое время бы напасть, но Ленне и Ненне хорошо научили меня, насколько же могли быть быстры люди даже с одной руной, поэтому я ждал. Замах. Глухой стук. Секира глубоко вошла в низкую потолочную балку у меня над головой. Я тут же рванул к врагу, выставив свинокол вперед.

Удар. Ржавое лезвие глубоко ушло в открытую подмышку врага, но я не успел обрадоваться, как меня тут же снесло к стене ударом щита. Я даже расслышал хруст собственных ребер. Но ему досталось больше. Затихающий хрип. Кровь хлестала из широченной раны: я не успел выпустить свинокол из рук и разворотил ему весь бок.

И тут волна холода прошла по всему телу, смывая усталость и боль, а затем пришло тепло, как и говорил отец, залив меня солнечным медом с ног до головы. В глазах посветлело, я рассмотрел каждое переливающееся разными цветами колечко на кольчуге мальчишки, сползшего по рукояти секиры на пол, услышал сотни звуков, доносящихся с улицы, и понял, что наконец получил благодать Фомрира. Только сейчас он принял от меня первую жертву.

Там, снаружи, продолжалась бойня, но я не собирался отсиживаться. После получения первой руны я почувствовал себя всесильным, достал из сундука свой топор, который показался мне невероятно легким. Я попробовал вытащить секиру из балки, но та застряла намертво, поэтому я забрал лишь щит того мальчишки. Теперь я полноценный воин и должен защищать свое поселение, как бы я его не ненавидел.

Но когда я вышел из дома, энтузиазма у меня поубавилось. По всей деревне носились и улюлюкали опьяненные кровью воины, выталкивали из лачуг местных жителей и по очереди убивали их, явственно наслаждаясь потоками благодати. Врагов было по меньшей мере пятнадцать человек.

Незамеченным я оставался недолго, спустя несколько ударов сердца ко мне подскочил ближайший воин, тоже мальчишка, с ног до головы увешанный оружием: копье, щит и вдобавок на поясе болтался меч в ножнах.

Он явно не рассчитывал на сопротивление. Излишне широко размахнувшись, он ударил копьем. Оно благополучно пробило мой щит и застряло там. Я дернул левой рукой и повернул щит, надеясь, что смогу затормозить противника, но вместо этого легко вырвал копье из рук мальчишки. Странно, ведь он должен быть равным мне по силе либо даже сильнее. Отбросив бесполезный кусок дерева, я рванул к врагу. Он потянулся к мечу, но я не стал дожидаться. Одним движением я сбил топором его щит в сторону, основанием левой ладони вбил наполовину вытащенный меч обратно в ножны и ударом головы в лицо сбил его с ног, после чего вбил лезвие топора прямо в его лицо.