На кровати лежала Иссельда.

— Я наслышана о ваших подвигах, — сказала она, улыбаясь, — и решила лично поприветствовать вас. Вы великий герой, Дориан Хоукмун.

Хоукмун почувствовал, как у него учащается дыхание и начинает бешено биться сердце.

— О, Иссельда…

Он медленно подходил к лежащей на кровати девушке.

— Я знаю, что ты любишь меня, Дориан, — тихо сказала она. — Или ты будешь отрицать это?

Он не стал делать этого.

— Ты… очень… смелая, — хрипло произнес он в ответ.

— Ну, а ты такой застенчивый, что я вынуждена быть слегка нескромной.

— Я… Я не застенчивый, Иссельда. Просто из этого ничего хорошего не выйдет. Я обречен — Черный Камень, он…

— Что это — «Черный Камень»? И он все рассказал ей.

— Теперь ты понимаешь, — сказал он, заканчивая свою историю, — что не должна влюбляться в меня… Так будет только хуже.

— Но этот Малагиги… Почему бы тебе не найти его?

— Путешествие может продлиться месяцы. И я могу потратить оставшееся у меня время на бесплодные поиски.

— Если ты любишь меня, — сказала она, когда он присел на кровать и взял ее за руку, — ты должен рискнуть.

— Да, — ответил он задумчиво. — Возможно, ты и права…

Она потянулась к нему, обхватила руками за шею и поцеловала в губы. Хоукмун больше не мог сдерживаться. Прижав к себе Иссельду, он страстно поцеловал ее.

— Я поеду в Персию, — сказал он наконец, — хотя путь будет очень опасным. Стоит мне покинуть границы Камарга, и люди Мелиадуса попытаются выследить меня…

— Ты вернешься, — убежденно сказала Иссельда. — Я знаю. Моя любовь будет охранять тебя.

— Дай бог!

Он нежно коснулся ее лица.

— Завтра, — сказала она. — Уезжай завтра, не теряй времени. А сегодня…

Она снова поцеловала его, и он пылко ответил ей.

Часть III

«Далее повествуется о том, как, покинув Камарг, Дориан Хоук-мун отправился на Восток. Более тысячи миль пролетел он на огромной алой птице, что доставила его к самым горам, на границе земель Греции и Булгарии…»

Глава 1

ОЛАДАН

Граф Брасс оказался совершенно прав: в полете на фламинго не было ничего сложного. Птицей управляли как лошадью, поводьями, закрепленными на ее изогнутом клюве. Она была настолько грациозна в полете, что Хоукмун абсолютно не испытывал страха перед падением. Фламинго летали только в светлое время суток, почти без отдыха, и способны были преодолевать расстояние в десять раз большие, чем самая быстроногая лошадь. По ночам и птица, и ее седок отдыхали.

Пристегнувшись ремнями, Хоукмун удобно устроился в мягком кресле. Сумки с провизией были приторочены по обеим сторонам седла. Прямо перед ним вытягивал шею фламинго. Птица летела, медленно взмахивая огромными крыльями, и Хоукмун старался сидеть спокойно, чтобы ничем ей не мешать.

Его время от времени мучили сильные головные боли, словно напоминая о необходимости поторопиться. Однако по мере того, как фламинго уносил его все дальше на восток, а воздух становился теплее, у Хоукмуна улучшалось настроение и его не оставляла уверенность в том, что все закончится благополучно.

Дориан покинул Камарг неделю назад. Сейчас они летели над горным скалистым хребтом. Уже смеркалось, и герцог принялся высматривать место для ночлега. Уставшая за день птица опускалась все ниже, и вот уже грозные каменные пики окружили их.