Крепыш, глядя на Юнца и Сотника, хранивших верность своим девушкам, не знал, как ему то себя вести. Хотелось окунуться в разврат за компанию со старшими товарищами, мечталось и о верной и чистой любви, одной на всю жизнь. Витязь на распутье между борделем и Загсом, короче. И чтобы приключения были. Не выстрелы из засады в спину, а честный бой. Вот так, когда они за золотом ходили. Ради этого стоит жить и даже умереть. Но не сегодня, не сегодня.

Забавный дед ему попался, подумал Крепыш. Спросить бы его, как он здесь выбросы пережидает. Практика доказывала, что от шквала энергии можно спрятаться только под землей, причем в изолированном помещении. Обычный окоп, просто прикрытый сверху накатом из бревен, и даже землянка небольшая от смерти не спасали. Должен быть спуск в общий подвал, через него можно и на улицу выбраться. Догонит он своих спутников, успокоился сталкер, ругать, конечно, будут, но не сильно. Главное – живым дойти, и тебе за это все простят.

В тишине мирно, по домашнему звенела ложечка о стекло древнего шестигранного стакана. Гармония мира не знает границ, сейчас, неделю спустя, они снова пьют чай. Время здесь действительно текло по своему. Неторопливо и незаметно. Пока Крепыш уверенно себя чувствовал только в зале каталогов и литературы древнего мира. Подавлял величием и мозаичной отделкой пола коридор секции эпохи Возрождения, а деловые секции плотно набитых полок, заполненные литературой прошлого века, внушали трепет. Счетчик Гейгера непривычно молчал. Сломался, наверное.

Работы было много, но этим сталкера не напугаешь. Сталкер, по определению, существо не пугливое. Расставляли по шкафам тяжеленные рукописные фолианты в металлических переплетах. Готические буквы сплетались в загадочную вязь. Разложили по известному Асту порядку глиняные таблички древнего народа.

  Всех людей, живших на побережье, одной воной смыло,   сказал библиотекарь в ответ на взгляды Крепыша. – Давно это было, когда мир был совсем юн.

Любил сталкер эти минуты воспоминаний старого смотрителя. Иногда тот такое выдавал, что волосы короткие дыбом вставали. Как на Невском пятачке баррикады из трупов делали и водой заливали на двадцатиградусном морозе. Или про десант под Керчью. Тоже кровавое дело было.

  Я давно в библиотеке сижу,   сказал старец. – В Крыму в сорок первом застрял, с человеком хотел повидаться, да не успел. Погиб он. Сашенька его звали. Великого ума был писатель. Полное предвидение возможностей. Сейчас забыли его, как и других многих. Выбрали «пепси». Он годился на должность хранителя. Передал бы ему службу тяжкую, может быть, и зажил бы как простой человек. Да не получилось.

И опять они принимались в четыре руки книги, словно камни ворочать. Сегодня после обеда пришел им черед в зал древнеримской литературы переходить. Там все в свитках записывалось.

  Начнем с секции того, что было на самом деле,   сообщил Аст.

Старый приемник, ужасно тяжелый, в корпусе из натурального красного дерева, передавал по своему обыкновению легкую музыку прошлого века и новости общего канала. Под хриплый голос знаменитой француженки они принялись к сортировке по датам.

  Тринадцать веков, тринадцать секунд вечности разделили современный мир на эпоху Рима и остальное время. Ромул построил первые стены вокруг Палатина. А через тысячу триста лет варвар Одоакр отошлет императорские регалии в Константинополь, прекратив тем самым существование Западной Римской империи. Республики сенаторов и трибунов, великие императоры и безумцы на троне властителей мира – все это здесь. И мы с тобой здесь хранители истины.