– В таком случае вам не достанется судно, равного которому нет в мире. Единственное в своем роде. Я полагаю, вы уже имеете представление о том, на что эта яхта способна.

Последовало затяжное молчание, и Питт понял, что его дальний выстрел угодил-таки в цель.

– Я читал донесение о вашей небольшой стычке с моим давним приятелем адмиралом Матабу. Так что имею представление об огневой мощи судна.

– Тогда вы должны понимать, что мы могли бы и вашу канонерку пустить на дно.

– Я сожалею, что по вам открыли огонь без моего приказа.

– Мы могли бы заодно и ваш командный самолет разнести вдребезги, – продолжал блефовать Питт.

Казим с детства отличался сообразительностью и нисколько не усомнился в серьезности его угроз.

– Меня убьете – сами умрете. Кому от этого выгода?

– Дайте мне немного времени подумать над вашим предложением. Ну, скажем, пока мы не доберемся до Гао.

– Я щедрый человек, – согласился Казим с непривычной покладистостью. – Но в Гао вы прекратите движение и пришвартуете яхту у причалов городского парома. Если вы будете упорствовать в своей дурацкой попытке сбежать, мои военно-воздушные силы отправят вас к вашему неверному черту.

– Я понял, генерал. Вы предоставляете нам кристально ясный выбор, – Питт щелкнул тумблером выключателя радиоприемника и ухмыльнулся во весь рот. – Я просто балдею, когда совершаю что-нибудь значительное.

Городские огни Гао расцвечивали темноту менее чем в пяти километрах впереди. Питт сменил Джордино у штурвала и махнул Ганну.

– Пора шлепаться в воду, Руди.

Ганн в нерешительности уставился на белую клубящуюся пену, улетающую за корму со скоростью семьдесят пять узлов.

– Надеюсь, не на этой скорости?

– Нет, тебе мы сделаем маленькую поблажку, – успокоил его Питт. – Я резко сбрасываю ход до десяти узлов. Ты соскальзываешь за борт, невидимый с лайнера. Как только ты отвалишь, я тут же врубаю полный газ. – Затем обратился к Джордино: – Поговори ласково с Казимом. Займи его.

Джордино поднял рацию и заговорил приглушенным тоном:

– Не повторите ли ваши условия, генерал?

– С удовольствием. Вы прекращаете бессмысленные попытки к бегству, швартуетесь в Гао и остаетесь в живых. Такие вот условия.

Пока генерал говорил, Питт подвел яхту поближе к берегу, на котором уже показались первые городские окраины. Напряжение в кокпите возрастало – волнение Питта передалось всем. Ведь Ганн должен был успеть преодолеть расстояние до берега, прежде чем отражающиеся в воде огни помешают ему добраться туда незамеченным. Имелись у Питта и другие причины для озабоченности: необходимо было не возбудить подозрений малийцев в результате их обманного маневра. Глубиномер показывал быстрый подъем дна. Питт резко сбросил газ, заставив нос «Каллиопы» глубоко зарыться в воду. Скорость упала так стремительно, что его бросило вперед на ограждение кокпита.

– Прыгай! – завопил Питт. – Давай, Руди, и удачи тебе!

Не сказав ни слова на прощание, маленький ученый из НУМА крепко сжал лямки рюкзака, перекатился через ограждение и исчез из виду. В тот же миг Питт снова дал полный газ.

Джордино, не отрываясь, смотрел за корму, но Ганн был совершенно невидим в речной темноте. Уже уверенный в том, что его друг без проблем одолеет полсотни метров, отделяющие судно от берега, он повернулся и спокойно продолжил разговор с генералом Казимом:

– Если вы обещаете нам безопасную высылку из Мали, то судно ваше. Вернее, то, что осталось от него после того, как его покалечила ваша канонерка.

Казим не выказал подозрения по поводу краткого перерыва в стремительном полете «Каллиопы» по воде.