Хелена принялась сматывать шнур от пылесоса, а Джози отправилась к себе в комнату. На завтрак ей пришлось удовольствоваться тем же, что всегда ела мать: скромной порцией овсяных хлопьев с черникой. Она бросила взгляд в сторону шкафа, и в животе у нее заурчало. Еда! Ее любимая еда!

Тайник располагался в соседней комнате. Там стоял огромный старинный гардероб, невероятно массивный и богато изукрашенный, — фамильная ценность семейства Сиррини. Он занимал большую часть стены и скрывал за собой еще один шкаф. Джози совершенно случайно обнаружила потайную дверцу между двумя шкафами, когда девчонкой как-то забралась в гардеробную, чтобы съесть припасенную в кармане конфету. В детстве она пряталась в тайнике от матери, чтобы заставить ту поволноваться, а теперь он был забит журналами, любовными романами и сладостями. Самыми разнообразными сладостями. Лунным печеньем и рулетами с пеканом, леденцами и карамелью, сливочными тянучками и грильяжем, трюфелями и помадками. Даже пахло тут уютно, как в Хеллоуин: сахаром, шоколадом и шуршащими целлофановыми обертками.

Джози разделась, бросила пальто и сумочку на кушетку и подошла к шкафу. Потом поплотнее закуталась в свой счастливый красный кардиган, загадала про себя желание и открыла дверцу.

— Ваша прислуга зовет тебя и твою мать Олдси и Олдгрет? — со смехом поинтересовалась Делла Ли.

Неудивительно, что Деллу Ли это насмешило. Некоторым доставляло удовольствие называть Джози и ее мать сестрами Сиррини. Маргарет была уже в возрасте, когда у нее родилась дочь. Сейчас Джози было двадцать семь, и такое прозвище по сути означало, что она уже старуха; но, с другой стороны, ее таким образом приравнивали к Маргарет, которая была когда-то первой красавицей Болд-Слоупа, женщиной, которая захомутала самого Марко Сиррини, ныне покойного. Сопоставление было не из худших. Маргарет, впрочем, прозвище это не любила и не упускала случая пренебрежительно о нем высказаться. Она была хрупкая, светловолосая и утонченная, Джози рядом с ней казалась неотесанной чернявой толстухой. Сестры? Маргарет сказала бы: «У нас нет ничего общего».

Плечи Джози поникли.

— Просто чудо, что она тебя не заметила. Ты попадешься.

— Осталось уже недолго.

— «Недолго» — это сколько?

— Столько, сколько нужно. Может, несколько дней. Может, несколько недель.

— Я слышала, в «Холидей Инн» замечательные шкафы. Почему бы тебе не перебраться туда?

— Да, но ни в одном из них нет бесплатного автомата со сладостями, — возразила Делла Ли, и Джози поняла, что ее гостья, нахальная, с потекшей тушью и упрямая, будет сидеть в ее шкафу до тех пор, пока сама не решит уйти. — Как, ты не собираешься спорить?

— А что, это мне чем-то поможет?

— Ну, вдруг тебе от этого полегчает.

— Полегчать мне может только от одного. Прошу прощения.

Джози наклонилась и сдвинула в сторону потайную дверцу.

Делла Ли поспешно отступила в угол — на взгляд Джози, куда более демонстративно, чем это было необходимо, как будто боялась, что хозяйке взбредет в голову прикоснуться к ней. Джози взяла с полки красную жестяную коробку моравского печенья и упаковку кексов «Малло», подошла к столу и уселась. Она открыла коробку с печеньем и принялась медленно поглощать его, смакуя каждый кусочек.

Делла Ли какое-то время наблюдала за ней, потом отвернулась и, разлегшись на полу гардеробной, начала разглядывать одежду Джози. Она задрала обтянутую синими джинсами ногу и поворошила ею вешалки. Только в этот момент Джози впервые заметила, что на Делле Ли всего одна туфля.

— Значит, вот как живет Джози Сиррини, — подытожила наконец Делла Ли.

Джози, казалось, была всецело поглощена своим печеньем.