И поскольку речь шла о семейной магии, обычно старшие родственники помогали им с инициацией силы, учили, как делать первые шаги. Ломтеву такой услуги оказать никто не мог.

Если же юный дворянчик оказывался напрочь лишен способностей и заваливал свое испытание, его лишали титула, лишали фамилии, выплачивали минимальное, зависящее от общего состояния семьи, пособие, и отправляли в вольное плавание. Кое-кого, конечно, оставляли при клане, но приживалы особым уважением не пользовались.

Если же сила вдруг пробуждалась у простолюдина, он тоже был вправе заявить о своем испытании силы, и, после его успешного прохождения, ему выдавали мелкий дворянский титул, и простолюдином он быть переставал.

Некоторые простолюдины пытались уклониться от испытания, в основном, по принципиальным соображениям, но если они начинали использовать силу и об этом узнавала СИБ, финал таких историй был довольно предсказуем и, как правило, трагичен.

Этим император руки не жал. Оперативники просто стреляли им в голову. Где находили, там и стреляли.

Если же магия простолюдина превышала возможности отряда оперативного реагирования СИБ, в дело вступала знать. Но такие случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Поняв, что с пробуждением силы ему никто не поможет, Ломтев решил больше узнать о мире, который, с одной стороны, был похож на его собственный, а с другой стороны, самым кардинальным образом от него отличался. Начал Ломтев с геополитики.

В отсутствие США на мировой политической арене было три основных игрока, и все они были империями. Российская, Британская, и, как ни странно, Великий Китай, которому удалось вырваться из-под колониального гнета британцев и устроить им веселую жизнь.

Ломтев как раз начал читать статьи о разделе американских континентов, как рядом с окном возник призрак старого князя. Ломтев отложил планшет.

– Видимо, ты хочешь мне что-то сказать? – поинтересовался он.

– Познакомился? – спросил старый князь, и было понятно, про какое знакомство он спрашивает. – Впечатлен?

– Брутальный мужчина, – согласился Ломтев.

– А ты думал, тут одни сплошные игрушечки?

– Не понимаю, что тебя так радует, – сказал Ломтев. – В императорах у вас ходит смерть.

– Это же логично, – сказал старый князь. – Смерть – это высшая мера, смерть – это конечная точка, смерть – это непреодолимая сила. Смерть венчает все.

– Я не знаю, как тут с логикой, а вот с символизмом явно не задалось, – сказал Ломтев. – Что за империю вы строите со смертью во главе?

– Уже построили, – сказал старый князь.

– Но люди, как я понимаю, не слишком-то довольны, – сказал Ломтев. – Дальневосточная республика поднимала восстание дважды, и во второй раз оно оказалось успешным, и, если вот эта штука, – Ломтев постучал пальцем по планшету. – Мне не врет, то случилось это уже в годы правления вашего славного императора.

– Люди довольны, – возразил старый князь. – Люди живут по укладу.

– А кто тогда поднимает восстания?

– Бунтовщики.

– Ясно, – сказал Ломтев. – А бунтовщики, значит, не люди?

– Нет. Они народ. А народ сер, глуп, необразован и сам не знает, чего хочет, – отрезал старый князь. – Им слишком легко манипулировать, что и продемонстрировали на Дальнем Востоке британские агенты влияния. Но мы еще вернем мятежную провинцию в лоно империи. Император обещал это в одной из своих программных речей.

Вот значит, как, подумал Ломтев. Великая и неделимая империя, территориальная целостность и прочее, прочее, прочее.