Здесь мы провели ночь. Спали мы на ложе, показавшемся мне очень странным, поскольку раньше я никогда ничего подобного не видела. Однако предполагалось, что я буду взирать на него с благоговением: это ложе когда-то принадлежало королеве Елизавете и она не раз изволила на нем почивать.

Королева Елизавета была лукавой еретичкой, так что я определенно не испытывала почтения к принадлежавшим ей вещам. Более того, спать на ее ложе казалось мне просто омерзительным, и я даже не стала скрывать своих чувств. Но Карл проигнорировал мои намеки и вел себя так, словно я была всем довольна и совершенно счастлива.

Сомерсет-Хаус, однако, стоял слишком близко к городу, поэтому, опасаясь заразы, мы пробыли в этом доме всего несколько дней. Но за это время король успел побывать в парламенте и произнести там свою тронную речь. Я поняла, что речь не имела большого успеха, хотя мне Карл этого не сообщил. Он не заводил со мной серьезных разговоров. В ту пору его вряд ли тянуло вести со мной доверительные беседы. Должно быть, он считал меня легкомысленной и довольно бестолковой девицей – каковой я, по-видимому, и являлась.

Мами рассказала мне, что король просил у парламента денег. Это означало введение новых налогов, а люди ненавидят, когда их обирают.

– Они многого не любят, – говорила Мами. – Например, они не в восторге от герцога Бэкингема.

– Я их за это не осуждаю, – отпарировала я. – Но почему они его не любят? Неужто им известно, как гадко он вел себя с женой моего брата?

– О, это их не заботит. Кому какое дело до нравов вельмож? Высокопоставленные особы ведут себя в этом отношении как им заблагорассудится. Прежний король любил его до безумия… своего Стини, как он его называл, считая похожим на святого Стефана. Вокруг короля было множество молодых людей, и все-таки любимцем Якова был именно Стини. Однако герцог Бэкингем слишком честолюбив. Он воображает себя государственным деятелем и правителем, не соглашаясь на роль комнатной собачки… хотя большинство смазливых молодых людей удовольствовалось бы и этим. Ладно, старый король умер, но ведь говорят, что Бэкингем влияет и на молодого.

– Влияет на Карла! – вознегодовала я.

– Ну, король прислушивается к нему. Бэкингем его ближайший друг. Разве не отправились они вместе в Испанию, когда Карл собирался свататься к инфанте? – напомнила Мами. – А затем, когда дело касалось вас, во Францию приехал опять-таки Бэкингем.

– Значит, народ его не любит. Знаешь, думаю, что я не слишком нравлюсь герцогу… – задумчиво проговорила я.

– Пустяки. Нравитесь вы ему или нет, это никого не волнует, – успокоила меня Мами. – Брак короля Карла с вами – это альянс Англии и Франции, и Бэкингем сделал все, чтобы этот союз состоялся. Разве нет?

– О, я рада, что англичане не любят Бэкингема. Это говорит о том, что они не лишены здравого смысла… хоть и еретики, – заключила я.

Мами рассмеялась и посоветовала мне повзрослеть.

Чума все свирепствовала, и было решено покинуть Сомерсет-Хаус и перебраться в Хэмптон-Корт.

Хэмптон-Корт восхитил меня с первого взгляда. Вот это была настоящая королевская резиденция! Подплывая к ней по реке, нельзя было не оценить всю эту внушительную роскошь. Ступив на берег и пройдясь по великолепнейшему саду, раскинувшемуся перед входом во дворец, я наконец-то почувствовала себя королевой великой страны.

Этот дворец с пятнадцатью сотнями комнат был построен кардиналом Уолси в зените славы и отнят у него королем Генрихом VIII, который не мог вынести, чтобы его подданный жил более роскошно, чем он сам.