– Значит, он был очень умным человеком, раз мог предвидеть будущее, – прошептала я.

– Он и впрямь был очень умным человеком, но пророчества не имеют к уму никакого отношения. Существует особый дар ясновидения, и колдуны предсказали, что король встретит свою смерть в Париже и что если королева когда-нибудь будет коронована, то сразу вслед за этим государя настигнет роковой удар…

– Тогда почему он позволил моей матери короноваться? – взволнованно спросила я.

– Потому что она не давала ему покоя, пока он не согласился; он чувствовал себя виноватым из-за принцессы де Конде; к тому же он вообще ненавидел отказывать женщине – даже королеве. Он думал: когда я короную Марию, исполнив тем ее самое заветное желание, она позволит мне следовать велениям моего сердца.

– Но раз ему было известно, что после коронации он должен умереть, как же он собирался следовать велениям своего сердца и обхаживать принцессу де Конде?! – недоумевала я.

– Я рассказываю вам лишь то, что знаю. Так вот: герцог де Сюлли был потрясен и объявил, что остановит все приготовления к коронации, раз одна мысль о ней действует на государя столь угнетающе. И король промолвил:

«Да, отмените церемонию… ибо мне сказали, что я погибну в карете, а негодяям легче всего добраться до моего экипажа именно во время коронации…»

Герцог де Сюлли, – опять своим же голосом продолжала Мами, – серьезно поглядел на короля и проговорил:

«Теперь мне многое становится понятно… Я часто наблюдал, как вы съеживаетесь в карете, проезжая по Парижу, а еще я знаю, что во Франции не сыскать человека, который был бы храбрее вас на поле боя».

– Но коронацию так и не отменили, – заметила я, – ведь на голову моей матери была возложена французская корона.

Мами продолжила свою повесть:

– Услышав, что приготовления к церемонии хотят остановить, королева пришла в ярость.

Мами не пыталась изображать государыню. Так далеко девушка заходить не осмеливалась. Но я без труда могла себе представить гнев моей матери.

– Целых три дня шли бурные споры. Коронация состоится! Коронация не состоится!! В конце концов король уступил, и коронация была назначена на тринадцатое мая, день святого Дени.

– Тринадцатое, – повторила я, содрогаясь. – Несчастливое число…

– Несчастливое – для некоторых, – зловеще подтвердила Мами. – В общем, королева была коронована, и на шестнадцатое был назначен ее торжественный въезд в Париж. Итак…

Мами сделала паузу, а я глядела на нее круглыми глазами. Я уже не раз слышала эту историю и знала, что мы приближаемся к ужасной развязке.

– Итак, в пятницу, четырнадцатого, король сказал, что отправляется в Арсенал к герцогу де Сюлли. Государь не был уверен, хочется ему туда ехать или нет. Он колебался. Сначала пожелал поехать, а затем подумал, что, может, не стоит… но наконец все же решился. Это должен был быть всего лишь короткий послеобеденный визит.

«Я скоро вернусь», – промолвил король.

Когда он собрался сесть в карету, подошел месье де Праслен, капитан дворцовой стражи, всегда сопровождавший монарха даже в коротких поездках.

«Не нужно», – бросил король.

Мами властно махнула рукой.

– «Сегодня я не хочу никакой охраны. Я всего лишь еду в Арсенал с кратким визитом».

И вот он сел в карету и устроился в ней вместе с несколькими своими придворными. Их было всего шестеро, не считая маркиза де Мирабо и конюшего, сидевших на передке.

Мами сделала небольшую паузу, но вскоре заговорила снова:

– А сейчас будет самое ужасное! Когда королевский экипаж въехал на улицу де Ферронери, что рядом с улицей Сент-Оноре, дорогу ему перегородила какая-то подвода, и карете Его Величества пришлось проехать впритирку к скобяной лавке.