Но, перехватив мой удивленный взгляд, родственница строго произнесла:

– Валюшка, иди-ка ты в свою комнату и займись уборкой.

– Но как же завтрак? – возмутилась я.

Ведь, помимо пирога, на столе были блинчики и пудинг!

– Завтрак ты уже съела, нужно следить за фигурой. А то с такими габаритами удачный брак тебе явно не светит.

Тетя даже не представляла, насколько она права. Удачный брак с выбранным папенькой женихом мне точно не светит.

Я пожелала родственнице и ее гостям приятного аппетита и покинула комнату, расслышав, как тетушка жалуется поклонникам:

– Адам просил сделать из младшей дочери экономную и хорошо упитанную… в смысле воспитанную лиру. Непосильный труд! Но я справлюсь, чего бы мне это ни стоило!

Я вздохнула, представив, чего это будет стоить мне, но решила не пререкаться. Что ж, если тетя не станет лезть в мою жизнь и позволит посещать «курсы» в Жиже, то и я сохраню кое-какие ее проделки в тайне от папеньки.

Два последующих дня тетушка сказывалась больной, ее на самом деле прихватил радикулит. Периодически я заглядывала к ней в спальню, приносила чай и справлялась о здоровье, а Марта готовила мази и примочки по моим рецептам. То есть по тем, что я присылала в письмах.

А сегодня утром я получила письмо от сестры. Намеками Валежка сообщала, что заселение в пансион прошло благополучно, то есть подмену никто не заметил. Радовалась, что ей предоставили отдельную комнату, значит, она какое-то время сможет беспрепятственно подкладывать подушки под платье, пока «не похудеет». Конечно же сестра жаловалась, что с таким «весом» ей очень неудобно заниматься танцами и музыкой, поэтому решила заняться фигурой, а еще перекрасить темный цвет волос в светлый. Сокурсницы, с которыми она уже успела подружиться, ее планы одобрили. Из всего этого я поняла, что вскоре начнется стремительное преображение неуклюжей, невзрачной Элиски в стройную блондинистую красавицу, какой и была от природы Валежка. Эх, ну почему нельзя продержаться всего лишь год? К чему ей понадобилось это преображение? Не иначе как в пансионе она заприметила привлекательного мужчину. То-то сестра уже три раза упоминала о волшебных уроках танцев, которые я, к слову, терпеть не могла.

Написав сестрице в ответ, чтобы не слишком усердствовала, я принялась строчить послание папеньке, сообщив, что подыскала курсы домоводства, а тетушка их одобрила. Для правдоподобия поплакалась, как страдаю без магазинов и привычной толпы ухажеров, но приписала, что с таким насыщенным расписанием мне пока не до них.

И вроде бы все складывалось удачно, но к вечеру тетя Лижбет ожила. Под напором мазей и притирок радикулит позорно отступил, и родственница каким-то образом забралась по лестнице на чердак в мою комнату, чтобы лично заняться подбором приличного гардероба. Все мои наряды она отвергла и вручила свое новое платье ядовито-лимонного цвета, которое ей оказалось велико. Тетя настояла, чтобы Марта сделала мне такие же кудряшки, как у нее, в итоге в академию я отправилась «нарядная», похожая на кремовый торт с завитушками.

– Я берегла этот наряд для Элиски, моей любимицы. Недаром девочку назвали в мою честь. Но так уж и быть, подарю платье тебе, – смахнула скупую слезу старушка, провожая меня у порога.

– Так, может, не надо? Сохраните такую красоту для сестрицы, а я уж как-нибудь своим обойдусь, – с надеждой в голосе предложила я, пытаясь вернуться домой.

– Мне для тебя ничего не жалко, Валюшка! Учись на отлично и обязательно освой заклинание «охмурилис», мне оно очень пригодится! – И тетушка, перекрыв вход в дом, подтолкнула меня к калитке.

Хорошо хоть родственница не последовала за мной на станцию в Жижу, иначе как ей объяснить, что я отправилась прямиком в Провинциальную академию, а не на курсы мадам Эндрю? Туда я тоже заскочу, но позже.