|
Но в любом случае тогда оседлал бы смерч и вознесся бы на нем к вершинам славы отнюдь не Хэллем. Однако, уязвленный до глубины души денисоновским "а вы-то почем знаете?", Хэллем взвизгнул: - Я вам докажу, что знаю! И он закусил удила. Теперь у него была одна задача - поскорее получить анализ металла в старой колбе, одна цель - стереть ироническую улыбку с узких губ Денисона, добиться, чтобы тот перестал презрительно морщить тонкий нос. Денисон не забыл их стычки, потому что брошенная им фраза принесла Хэллему Нобелевскую премию, а его самого ввергла в пучину безвестности. Откуда ему было знать (впрочем, тогда он все равно не придал бы этому ни малейшего значения), что Хэллем в полной мере обладал тем ожесточенным упрямством, в которое выливается страх посредственности уронить себя в собственных глазах, и что в данных обстоятельствах это упрямство окажется куда более действенным оружием, чем его - Денисона - блестящие способности? Хэллем начал действовать немедленно. Он отнес металл в лабораторию масс-спектрографии. Для него, специалиста по радиохимии, это был самый естественный ход. Он знал там всех лаборантов, он работал с ними и к тому же был напорист. Напорист до такой степени, что ради своего металла заставил отложить куда более важные и первоочередные задания. В конце концов спектрометрист объявил: - Это не вольфрам. Плоское сумрачное лицо Хэллема сморщилось в злорадной улыбке. - Чудесненько. Так мы и скажем вашему хваленому Денисону. Мне нужна справка по форме... - Погодите, доктор Хэллем. Я сказал, что это не вольфрам, но что это такое, я не знаю. - Как так не знаете? - Получается черт-те что! - Спектрометрист помолчал. - Этого просто не может быть. Отношение заряда к массе не лезет ни в какие ворота. - В каком смысле? - Чересчур велико. Не может этого быть, и все тут. - Ну, в таком случае, - начал Хэллем, и независимо от руководивших им побуждений продолжение этой фразы открыло ему дорогу к Нобелевской премии (причем, возможно, и с некоторым на то правом), - в таком случае определите частоту его характеристического рентгеновского излучения и рассчитайте заряд. Это будет лучше, чем сидеть сложа руки и твердить, будто что-то там "невозможно". Когда спектрометрист несколько дней спустя вошел в кабинет Хэллема, на его лице были написаны растерянность и тревога. Но Хэллем не умел замечать настроения других людей и спросил только: - Ну как, установили вы... - но тут в свою очередь встревожился, покосился через коридор на Денисона и поспешил закрыть свою дверь. - Значит, вы установили заряд ядра? - Да, но таких не бывает. - Ну, тогда, Трейси, рассчитайте еще раз. - Да я уже десять раз проверял и перепроверял! Все равно выходит чепуха. - Если ваши измерения точны, значит, это так. И нечего спорить с фактами. Трейси поскреб за ухом и сказал: - Тут поспоришь! Если я приму это за факт, значит, вы мне дали плутоний сто восемьдесят шесть. - Плутоний сто восемьдесят шесть? Что?! Плутоний... сто восемьдесят шесть??? - Заряд - плюс девяносто четыре. Масса - сто восемьдесят шесть. - Но это же невозможно! Нет такого изотопа. И не может быть. - А я что вам говорю? Но такой получается результат. |
