— Это совсем не интересно.

— По крайней мере одно можно утверждать наверняка — ты не беспризорник, который вырос, не зная, как держать вилку, — не сдавалась Рейчел. — Томми Ньютон рассказывал мне, что даже когда ты почти мальчиком пришел на студию, в тебе уже чувствовался класс, то, что называют «светским лоском». Правда, это единственное, что он мог, рассказать о тебе, а ведь вы работали вместе в нескольких фильмах. Ни одна из женщин, которые снимались с тобой, тоже ничего не знает. Гленн Клоуз, Голди Хон, Лорен Хаттон, Терил Стрип — все они говорят, что ты замечательный партнер, но свою личную жизнь предпочитаешь держать при себе. Я знаю это, потому что расспрашивала их.

Зак не пытался скрыть своей досады:

— Ты ошибаешься, если думаешь, что твое любопытство мне льстит.

— К сожалению, я ничего не могу с собой поделать, — весело рассмеялась Рейчел, легонько целуя его в подбородок, — вы являетесь мечтой любой женщины, мистер Бенедикт. И кроме того — самой большой загадкой Голливуда. Ни для кого не секрет, что ни одной из моих многочисленных предшественниц не удалось вытянуть из тебя ничего действительно личного. А так как сегодня мы с тобой говорили о многих очень личных вещах, то я решила, что либо застала тебя в какой-то особенный момент, либо… что, может быть, нравлюсь тебе немного больше других. Так или иначе, я просто обязана была воспользоваться случаем и попытаться узнать то, что не удавалось еще ни одной женщине. На карту была поставлена моя женская гордость.

Эта веселая, грубоватая прямота смягчила раздражение Зака, и хотя он все еще сердился, к нему снова вернулось чувство юмора:

— Если ты захочешь и дальше продолжать мне нравиться больше других, — полушутя-полусерьезно сказал он, — то прекрати устраивать допрос и поговори о чем-нибудь более приятном.

— Приятном… — задумчиво протянула Рейчел и, запустив пальцы в густую поросль на его груди, улыбнулась загадочной, дразнящей улыбкой. Зак был уверен в том, что последует дальше, поэтому ее слова показались настолько неожиданными, что он весело рассмеялся:

— Ну что ж… Давай подумаем. Ты терпеть не можешь лошадей, но любишь мотоциклы и спортивные машины. Почему?

— Потому, — в тон ей ответил Зак, переплетая ее пальцы со своими, — что они не собираются в стада, когда ты оставляешь их на стоянке, и не пытаются сбить тебя с ног, стоит только повернуться к ним спиной. Они двигаются туда, куда ты их направляешь.

— Зак, — прошептала Рейчел, приближая свои губы к его, — не только мотоциклы и машины двигаются туда, куда ты их направляешь. Я могу делать то же самое.

Зак очень хорошо понял, что она имела в виду. Рейчел опустилась ниже и склонила голову.

— Мне бы очень хотелось сняться еще в одном фильме… в настоящем большом фильме, — говорила Рейчел, засовывая в духовку английские сдобные булочки. — Для того чтобы окончательно доказать всем, что действительно могу играть.

Сытый и довольный, Зак наблюдал за тем, как она двигалась по кухне. Без дорогой косметики и вызывающе броской одежды, в простых плиссированных брюках и завязанной под грудью рубашке Рейчел казалась ему гораздо более привлекательной и желанной. Кроме того, как он уже обнаружил, она была очень неглупой, чувственной и остроумной.

— А что потом? — спросил он.

— А потом я бы, наверное, оставила кино. Мне уже тридцать. Так же, как и тебе, мне хочется чего-то настоящего.