Пытаясь застегнуть манжеты грубой хлопчатобумажной тюремной робы, Зак увидел, что его руки сильно дрожат. Усилием воли он заставил себя немного успокоиться и продолжить разговор.

— Послушай, Дом, я давно хотел тебя спросить, — осторожно начал он, — если твой дядя действительно такой «влиятельный человек», то какого же черта ты здесь делаешь?

— А-а, это. Просто я совершил одну ошибку, и дядя Энрико решил, что небольшой урок пойдет мне на пользу.

Смущенные нотки в голосе Доминика привлекли внимание Зака.

— И какую же именно ошибку ты совершил? — поинтересовался он.

— Последняя машина, которую я угнал, принадлежала дяде.

— Тогда тебе крупно повезло, что ты еще жив.

— Он сказал то же самое.

Несмотря на страшное напряжение, Зак с трудом сдержал смех.

— Он наверняка будет на свадьбе Джины. Эх, если бы я освобождался на две недели раньше! — Еще немного посокрушавшись по этому поводу, Доминик сменил тему. — Тебе, кстати, крупно повезло со стрижкой. Хорошо, что этой сволочи Хадли нравится, когда все узнают, кто сидит за рулем его машины. Если бы тебя обкорнали, как всех остальных, ты бы выглядел гораздо более подозрительно. А так…

Сандини резко оборвал фразу и, проследив за его взглядом, Зак увидел еще одного расконвоированного, входящего в душевую.

— Пошевеливайся, Сандини, — гаркнул тот, рывком распахивая дверь, — и ты тоже, Бенедикт. Хадли хочет, чтобы его машина была готова через пять минут.

С этими словами Хадли протянул Заку поводок, прикрепленный к ошейнику огромного добермана.

— Я вам в лакеи не нанимался, — отрезал Зак, и тотчас же на гладком лице Хадли расплылась блаженная улыбка.

— Тебе, я вижу, надоело пользоваться моим расположением, а заодно и всеми свободами расконвоированного? Или, может быть, тебе не терпится поближе познакомиться с моей комнатой для особых совещаний?

Мысленно проклиная себя за несдержанность, причем именно в тот момент, когда ему было что терять, Зак взял поводок. Как и многие маленькие мужчины, Хадли обладал гипертрофированным самомнением. А за его изысканными манерами скрывался изощренный, злобный и жестокий психопат с ярко выраженными садистскими наклонностями. Слава об этом шла далеко за пределами тюрьмы. И только в Комитете надзора за исправительными учреждениями либо ничего не знали, либо не придавали никакого значения высокой смертности, списываемой на «драки между заключенными»и «попытки к бегству». «Комнатой для особых совещаний»в тюрьме называли звуконепроницаемую комнату, примыкавшую к кабинету Хадли. Узники, имевшие несчастье вызвать неудовольствие начальника, покидали ее в нетранспортабельном состоянии и попадали либо в карцер, либо в изолятор, либо прямо в морг. Хадли умел заставить людей страдать и пресмыкаться. Фактически Зак стал расконвоированным не столько благодаря безупречному поведению, сколько благодаря неукротимому тщеславию своего начальника. Этот мелочный деспот получал ни с чем не сравнимое удовлетворение оттого, что роль его шофера и посыльного выполнял именно Захарий Бенедикт — бывшая звезда и всеобщий любимчик. Как ни парадоксально, но именно тщеславие Хадли сыграло роковую роль в тщательно спланированном побеге Зака.

Таща на поводке упирающегося добермана, Зак услышал, как вдогонку ему неслось:

— Да, Бенедикт. Не забудь убрать за Гитлером. Зак достал из чулана лопатку и поднял голову. Серое, свинцовое небо обещало обильный снегопад.

Совсем другое дело — Захарий Бенедикт. Этот был кинозвездой, секс-символом, богачом. Из тех, у которых свои самолеты, роскошные лимузины с шоферами и тому подобное.