|
"Изумруд, аще в питие положить, уймет смертоносную ядость, к укушению ядовитых змей уздравляет, говорит какая-то старинная хроника, — изумруд толчен и прият во внутрь в питии от окорму смертельного избавляет человека". Особенно видную роль в древности играли такие таинственные камни, как безуй или балангус: "вместе с хрусталем толченым ясти и медом (говорится о камне балангусе), ибо от него ум множится, жажда унимается". Средство, без сомнения, самое верное и, вероятно, от него происходит посейчас существующее народное лечение глазных болезней "приятым внутрь" толчёным хрусталём. Греки и римляне не избежали суеверного отношения к камням, заимствованного, без сомнения, с Востока. Особенно была развита у этих классических народов страсть к амулетам, предохранявшим от порчи, от дурного глаза и разных болезней. Так, аметист служил, по мнению римлян, прекрасным предохранительным средством от запоя. Вероятно, в связи с этими таинственными свойствами камней сложилось их посвящение разным языческим богам и богиням. Так, аметист был посвящён Венере (gemma Veneris), сапфир — Юпитеру; великолепные античные камеи, которыми мы любуемся в музеях, для классического человека имели глубокий внутренний смысл: классические резчики изображали Бахуса на аметисте, Нептуна и Тритона на аквамарине, Прозерпину вообще на чёрных камнях. Христианская эра, сменившая язычество, унаследовала от него некоторые суеверия, приурочив их по-своему: аметист оказался посвящённым евангелисту Матфею, кровяной сердолик — мученику Варфоломею, яспис — апостолу Петру и т. д.
Древний человек олицетворял камни, даже поклонялся им и вообще видел в них таинственно скрытые живые силы. Отсюда господствовавшее в древности деление камней на мужские и женские: первые сильнее окрашены, вообще цветистее, а вторые бледной воды. Поэзия, конечно, пользовалась камнями для разных поэтических легенд и просто для сравнения. Так, красный рубин и красное вино считались родственными, а метафорически рубин изображал красные уста красавицы. Самою драгоценной считалась та бирюза, которая, напоминая цветом глаза красавицы, имела форму женской груди. Камни могли болеть, как живые люди. Заболевший жемчуг (он считался камнем) мог вылечиться только при том условии, если непорочная девушка искупается с ним в море 101 раз. Особенно считались драгоценными камни с разными таинственными пророслями внутри, как горный хрусталь или аметист, проросший тонкими кристаллами рутила или чёрного шерла, — такие проросли римляне называли волосами Венеры, а на мусульманском Востоке волосами от бороды какого-нибудь святого. Все народы заплатили известную дань этим суевериям, как результату собственного невежества, и, кажется, одна Япония избегла общей участи и, обладая всевозможными камнями, не обращает на них никакого внимания. Древний русский человек тоже любил самоцветы, хотя выбор их у него был крайне ограничен, да и те немногие камни, какие ходили по рукам, получались из чужих краёв. Поэтому народная номенклатура крайне бедна названиями камней, а былины, кажется, знают всего один алатырь бел-горюч камень, т. е. янтарь, по толкованию учёных исследователей. Даже в период московских царей мы не пошли дальше лалов и яхонтов: яхонтец червчат, яхонтец синь или «впрозелень». Лалами и яхонтами называли самые разнообразные камни, причём главную разницу составлял цвет. Неприхотливые московские красавицы совершенно удовлетворялись и этим. Вообще, древняя и московская Русь не знала совсем хороших камней и совершенно не умела обращаться с ними, в чём можно убедиться на московской оружейной палате, где собраны лучшие сокровища тех эпох. Не говоря уже об огранке камней, сделавшейся известной в Западной Европе только в конце XV в., не умели даже прикрепить камня металлическою оправой, а просверливали в нём дыру и насаживали на металлический стержень, как это видно на некоторых царских коронах. В то далёкое от нас время, кажется, больше значения имели такие таинственные камни, как безуй или балангус. |
