В общем можно сказать только одно, что появление самоцвета на рынке обставлено тысячью роковых случайностей, потому что и добывание самого камня простая случайность, а не правильно организованный промысел. На мурзинских копях сложились крестьянские артели, как своего рода старатели в золотопромышленном деле, но эта организация слишком слаба и распадается при первом соблазне. Члены артели не доверяют друг другу, утаивают хорошие камни и вообще ведут дело себе на уме. Интересный случай рассказывал один горный чиновник именно про такой "артельный камень". Поступив на Урал на службу, он не замедлил отправиться в Мурзинку, чтобы на месте купить дешёвых самоцветов. В Мурзинке ничего не оказалось, и он проехал в Алабашку, вместе с своим денщиком. В Алабашке на квартире за самоваром чиновник завёл с хозяйкой разговор насчёт камней.

— Какие у нас камни, барин, — отвечала уклончиво молодая, красивая женщина. — Вот хозяина дома нет, у ево спроси… Он с артелью ищется по копям.

— А у вас нет камней?

— Своих-то нет. А тебе разе надо?

Разговорившись, хозяйка рассказала, что, действительно, у них, в подполье, лежит один «камешок», только он артельный. Потом она спустилась в подполье и принесла прекрасный зеленый берилл.

— Продай, красавица.

— А муж?

— А ты не говори.

— Он и то забыл про камешок-то.

— Ну, вот то-то и есть.

Начался торг, закончившийся пятью рублями. На беду, денщик, не бывший свидетелем этой сцены, видел только конец её, когда барин отдавал бабе деньги. Побродив по Алабашке и купив несколько камней, чиновник вечером вернулся к себе на квартиру и улёгся спать. Хозяйка тоже дремала где-то на полатях. В самый трогательный момент, когда первый, самый крепкий сон охватывает человека, под окном раздались два пьяных голоса.

— Нет, ты то рассуди, голова, — с пьяной настойчивостью повторял голос чиновничьего денщика, — за что барин будет давать бабе пять цалковых, а?.. Своем глазам видел.

— И она, тварь, взяла?

— Говорю, на глазах… За что, например, простой деревенской бабе и вдруг за здорово живёшь, например, пять цалковых? Тебя-то дома нет, бабёнка одна толчётся у барина перед глазами, вот и дотолклась… Ты её спроси.

— Ах, она… да я….

Это был сам домовладыка, ходивший с денщиком в кабак. Вернувшись в избу, он принялся за жену.

— Ты брала у чиновника пять цалковых, змея? За какие-такие твои сласти он такими деньгами расшвырялся, а?…

Бабёнка, конечно, отпиралась и голосила, а когда явился благородный свидетель в лице пьяного денщика, то повинилась, что, действительно, взяла от барина пять рублей «так». Муж окончательно почувствовал себя "в своём праве" и принялся колотить жену на смерть. Положение чиновника оказалось самое скверное. Ничего не оставалось, как выйти из своей комнаты и вступиться за избиваемую бабу.

Произошла новая горячая сцена. Остервенившийся "в своём праве" муж бросился на чиновника, тот схватился за револьвер, пьяный денщик бежал.

— И за что ты ей пять цалковых давал? — приставал мужик, несколько усмирённый видом револьвера.

— Да так дал. Деньги мои, и я могу ими распоряжаться. Вижу, живут люди небогатые, я и подарил… Отчего ты меня не спросил сначала, я тебе сказал бы то же самое.

— Омманываешь…

Дело кончилось тем, что мужик отнял деньги у жены и убежал с ними в кабак, откуда уже был привезён мертвецки пьяным. Бабёнка, всё-таки, несмотря на побои, укрепилась и не выдала секрета, а чиновник подарил ей другие пять рублей уже без благородного свидетеля.