Теперь все с нетерпением ждали возвращения Даниель. Но она разочаровала гостей, сообщив, что ничего особо интересного для себя не увидела.

— Так-таки, Дани, ничего интересного? — удивился Делион.

— Ну, картинки подвижные, — пожала плечами девушка. — Любопытно, конечно. Но я такие каждый день на видеостенке вижу.

Когда Мартина отправилась в кабинет отца, Делион произнес:

— Арнольд, у меня к тебе вопрос. Я могу еще понять, что будатор пробуждает память частиц… Грандиозно, но можно осмыслить. Но как аппарат заглядывает в будущее? Он что — пророк?

— Попытаюсь ответить, хотя мне и самому не все ясно. Видите ли, — Завара теперь обращался ко всем, — если с прошлым все ясно, оно, так сказать, состоялось, то в будущем, как говорится, возможны варианты. Мне чужда точка зрения Пьера Симона Лапласа, который был чистой воды детерминистом. Он полагая, что все в природе расписано на тысячелетия вперед, и в принципе можно определить сколь угодно отдаленное будущее. Архимед говорил: дайте мне точку опоры, и я переверну землю. А Лаплас утверждал: дайте мне начальные координаты и импульс каждой частицы, входящей в некую систему, и я берусь описать вам состояние этой системы через любой отрезок времени. Это и есть полная определенность будущего… Но с тех пор много воды утекло, стали известны такие вещи, как принцип неопределенности, свобода воли электрона и так далее. Я считаю, что то или иное событие в грядущем можно предсказать только с той или иной долей вероятности. На таком принципе — пользуясь теорией вероятностей — думаю, и действует будатор. Но все это мы выясним в Ядерном, во время дальнейшей работы над аппаратом.

Возвратилась Мартина, и все бросились к ней с расспросами.

— Я попала в мои школьные годы, — сообщила Мартина. — Потом снова пережила знакомство с Эребро, а городке развлечений…

— А труп? — перебил Завара. — Труп ты видела?

Взгляд Мартини потух.

— В будущее попасть не удалось, как я ни старалась. Время вперед не смещалось.

Гости разбрелись по вилле. Кто в оранжерею, кто в тир, кто в залы спортивных развлечений, а кто и просто отдохнуть в укромном уголке часок-другой. И, конечно, не уставали ходить в кабинет Завары, к будатору, и наблюдать подвижные картины в его глубинах, казавшихся бездонными.

Арнольд сел в кресло, стоящее в углу гостиной, и мрачно поглядывал на гостей. Терпение. Сегодня он наконец-то разрубит узел. Кто же? Кто из них?

Когда дело пошло к утру, Завара, устав от ожидания, решил прогуляться. В оранжерее его охватил душный, влажный воздух, насыщенный пряными ароматами.

Вдали маячили две одинокие фигуры — это были Рабидель и Делион. Увлеченные разговором, они его не замечали.

Чувствуя себя последним негодяем, Арнольд медленно двинулся к ним, прячась за стволами и стараясь не хрустнуть веткой. Он пристроился за пальмой — дальше идти было опасно — и весь превратился в слух.

— Материальный перевес еще не все решает, — утверждал голос марсианина.

— Но у тебя король открытый! — горячился Делион. — Объявлю шах — и ему капут.

Шахматы, черт бы их побрал! Завара едва не сплюнул от досады. Стараясь не хрустнуть веткой, он удалился так же тихо, как подошел. А может, это камуфляж? Может, они говорят о шахматах, чтобы скрыть свои истинные намерения? Да нет, чепуха. Он сходит с ума. Нельзя же подозревать всех подряд.

Побродив еще, Завара возвратился в гостиную.

— По-моему, праздник удался, — встретила его Сильвина. — Гости хоть и устали, но, по-моему, довольны.