— Так что же, гражданин, вы делали возле двери магазина? Или ночью покупать чего собрались?

— Светло там. Витрины горят. А вы что подумали? — не сказал, прошипел гражданин, и крупно вырезанные ноздри его хищного носа гневно раздулись. Самого себя увидеть хотел…

«Вроде знакомое лицо… Похож, очень уж похож… на кого? — думал старшина. — Нет, в картотеке разыскиваемых лиц гражданин не значится».

— Вы где проживаете? — Жидкоблинов макнул перо в чернила и поднял голову, ожидая ответа. Гражданин пропал, исчез, растворился. Жидкоблинов судорожно зевнул и первый раз в жизни испугался. В дежурке медленно скапливалась тишина. Даже шорохи автомашин доносились все глуше и глуше. В этой тишине старшина опять-таки первый раз в жизни услыхал громкое биение собственного сердца. Он аккуратно и осторожно положил ручку пером на чернильницу, зачем-то погладил руками край стола, привычно ощутил шеей тугой воротник, что несколько ободрило его, и приподнялся со стула. За барьером он увидел толстого карлика в странном, очень мешковатом костюме. Карлик, не мигая, смотрел на Жидкоблинова. Старшина перегнулся через стол и тщательно оглядел все пространство за барьером. Хмурого гражданина не было, он превратился в самодовольного карлика, пялившего глаза на старшину.

— Как это вы… этак? — хрипло произнес старшина и неопределенно повертел в воздухе руками. — Цирк? Да?

— Цирк, — охотно согласился карлик.

Но старшина понял — никакой это не цирк. Фокусов Жидкоблинов видел предостаточно. Все видел по долгу службы: пачки денег, оказывающиеся связками цветных бумажек, рулоны «габардина», начиненные грязными тряпками, игральные карты с исчезающим тузом, сберкнижки, выданные мифическими сберкассами. И в переделках-передрягах старшина побывал предостаточно… Всякое бывало… Чуть ли не в первую неделю, как поступил в милицию, попросил у задержанного документы, а тот вместо документов выхватил из-за пазухи пистолет и прямо к лицу Жидкоблинова. Опытный был бандюга… а не ушел…

Жидкоблинов смотрел на толстого карлика, соображая, как поступить, но ничего сообразить не мог. Ощущение растерянности и напряженной нервной пустоты овладело им. Вместо обычных действий — позвонить начальству или в адресный стол, составить опись изъятого при обыске — старшина думал о чем-то даже вовсе постороннем. А как же… Карлик болтает невесть что и тут же исчезает, проваливается сквозь землю или… или превращается в гражданина, задержанного возле магазина № 22. Потом прямо на глазах исчезает задержанный гражданин и появляется этот карлик… Болен ты, старшина, вот что. Теперь, говорят, по городу новый грипп ходит, без температуры, но с большими осложнениями. Вот и у тебя, старшина, осложнение, бред…

Жидкоблинов растерялся, ощущение необычного и слишком удивительного сразило его. В первый раз за все время службы он поступил тоже необычно и удивительно, вопреки всем инструкциям. Он распахнул дверь дежурки и, подбадривая сам себя, нарочно громко крикнул:

— Лапин! Пропусти гражданина!

И тут же поперхнулся, подумал, может, следовало крикнуть: «Лапин! Пропусти этих двоих?!»

Дежурка опустела.

Когда Жидкоблинова сменили, он не пошел на стадион, где сегодня тренировались самбисты, а отправился в санчасть.

— Переутомился, доктор, — горестно пожаловался Жидкоблинов.