Мари покачала головой.

– Мне об этом неизвестно. Из всех работ Найджела сохранилась лишь пара пейзажей, которые он написал еще в художественной школе и подарил маме.

– Что ж, – вздохнула Пайпер. – Мы предполагали, что надежды мало.

Фредерик подумал, что она, кажется, напротив, очень рассчитывала на удачу. Ее разочарование слишком велико, это очевидно. Он сам не раз напоминал своим ученикам, что в жизни часто приходится разочаровываться. Однако сейчас ему не хотелось объяснять это Пайпер, а просто пожать ей руку. На него это совсем не похоже.

Мари тем временем продолжала говорить.

– Я совсем не уверена, что родители позволили бы сохранить хоть один портрет Анны. Они и слышать не хотели о Даченко.

– Да, – кивнула Пайпер. – Я понимаю.

– У моего брата был друг, который может что то знать. У него галерея в Марэ. Кажется, он добился успеха. Его звали Гаспар.

Фредерик поднял глаза на женщину.

– Гаспар Теру?

– Да, именно так.

– Вы его знаете? – повернулась к нему Пайпер.

– Галерея Гаспара Теру одна из самых уважаемых в Париже.

– Гаспар был очень близок с Найджелом. Только он может знать, продавал ли брат кому то портреты Анны. Если еще жив.

– Вот что я вам скажу, – обратился Фредерик к Пайпер, когда позже они шли по площади. – Если Гаспар представляет работы Найджела, тот должен быть очень талантлив. В его галерее вывешены полотна самых талантливых молодых художников Европы. Я купил несколько картин сына Гаспара, Бернара. Он немного уступает отцу, но тоже очень талантлив.

Пайпер не было дела до таланта Бернара, ее волновало только то, что поиски зашли в тупик. Она не ожидала, что будет так разочарована ответом Мари, уверявшей, что картины уничтожены. Ее тронула история любви Найджела и Анны.

Она развернулась, чтобы лучше видеть идущего рядом мужчину. Поддавшись внезапному порыву, она пригласила Фредерика пойти с ней. Причина в том, что он увлекся историей; кроме того, она решила, что с ним ей будет спокойнее, если Мари не выкажет той же радости, что по телефону. Женщине любого возраста будет приятно увидеть у себя на пороге мужчину, который выглядит как Фредерик.

А теперь получается, он может стать ее спасением.

– Полагаю, вы не знаете, жив ли еще Гаспар Теру?

– Он жив, но последние несколько лет болел. Проблемы с головой. – Он сделал неопределенный жест рукой.

Именно этого Пайпер и боялась. Вздохнув, она смахнула прядь волос с лица. Что ж, по крайней мере, ей есть к кому обратиться.

– Может, его сыну что то известно? Как, вы сказали, его имя?

– Бернар.

– Позвоню ему завтра. Может, у его отца сохранились какие то записи или дневники.

– Искренне желаю удачи. С Бернаром очень непросто связаться. Он предпочитает общаться только с серьезными коллекционерами. Даже в его галерею можно попасть лишь по предварительной договоренности.

Отлично. И как ей добиться этой договоренности? Звонить постоянно, пока Бернар не ответит?

Или… Ей пришла в голову неплохая идея.

– На ваш звонок он ведь непременно ответит, верно?

– Разумеется. Мы много лет сотрудничаем. Хотите попросить меня договориться о вашей встрече с Бернаром?

– А вы могли бы? Тогда он согласится со мной разговаривать. К тому же, если картина найдется, это будет и ваш успех.

Фредерик не смог сдержать смех.

– Что? – Пайпер смутилась. Она никогда не видела столь ироничного выражения его лица. Потом он откинул голову и смеялся громко и от души, глядя в небо. – Вам это не нужно?

– Напротив, признание всем приятно.

– Тогда что вас так рассмешило?

– Нет, ничего.