И вырываются обратно в немного меньшем количестве и не со всеми взятыми с собой щитами. Вижу, что на берегу лежит поломанный чёлн – береста лохматится, демонстрируя обнажённые рёбра каркаса. Рыбы же или Ящерицы сбиваются в кучу и громко о чём-то спорят. Потом один из них падает, а остальные карабкаются по склону строения и принимаются куда-то тыкать копьями, то ли пытаясь поразить стрелка, пустившего стрелу через отдушину, то ли вскрывают обсыпку, добираясь до внутреннего пространства. Пятеро тащат ко входу хворост, наваливая его для костра, а мы налегаем на вёсла. Тут уж, простите, не до тактики или хитростей – наших бьют.

Ещё двое скатываются со стен. Один тихо, словно мешок, а второй – корчась от боли. Рыбаковка огрызается. Тем не менее, нас заметили. Собирают щиты и прикрываются. Вот уже совсем хорошо встали, наставив копья. Ну так сюда мы стрелять не станем. Первую стрелу Лягушонок вогнал в спину "истопника", полагавшего, что товарищи его прикрыли. И тут же Кит угодил в ногу крайнему в шеренге. Практически в ступню. Тычинка пробила щит и прильнувшую к нему голову щитоносца – они ведь наблюдают за нами через щели в верхней части плетения – вот один и донаблюдался. Верещит, хватаясь руками за лицо – тут мамуля его и успокаивает.

А Тычинка снова наложила стрелу на тетиву и натягивает свой зверский лук. Ропот в ряду, но стрела Лягушонка, пробившая другой щит и выставившаяся из его внутренней стороны на пятую часть своей длины, привлекает всеобщее внимание, несмотря на то, что никого даже не оцарапала. И снова Кит угодил кому-то в ступню. А мамуля добила подранка, едва тот от боли выпустил щит. Мы с Файкой только успевали вёслами отбивать от наших стрелков летящие в них копья.

Но из входа в землянку тоже стреляли, прямо из темноты в спины обратившихся лицами к нам Ящерицам. Потому что щитоносцев методично выбивали слева направо…

Враг бежал, а вслед ему я, наконец-то сообразив, в чём моё упущение, вопил:

Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам

Мы поставим второй пулемёт.

Как-то я нынче подрастерялся от неожиданности. Раньше бы затянул – ни одного бы гада не упустили.

Потом из тьмы дверного проёма вышел мой папенька, Атакующий Горностай и его неандерталочка. Забыл сказать. Она мне тоже сестрёнку родила, а, поскольку, кроме как с папенькой никогда и ни с кем ни-ни, то, получается, что мы, андертальцы одного биологического вида с неандертальцами. Так что, тот учёный, который полагал обратное, ошибался.

Да, папенька там не с одной второй женой был, человек восемь успели прибыть сюда, к одному из пунктов сбора, когда подошёл отряд Ящериц. Их вовремя увидели, изобразили, что панически прячутся в землянке, а дальше – как по нотам разыграли старый сценарий с ударом сверху. Для полного успеха не хватало нападения снаружи в спины атакующим, поэтому нашим пришлось импровизировать. Мы подоспели с заметным опозданием.

***

Первым рейсом Лягушонок отвёз на ближайший островок только половину собравшихся в Рыбаковке людей. А там и за остальными вернулся. Потом мы помахали ещё одной пироге, идущей с запада – это семья Скользкого Ужа торопилась на Кавайку, выходя из-под вероятного удара, а ещё через часок засекли катамаран кочующих охотников на мамонтов – их племя каждый год, как начинается спад воды, через наши места отправляется к местам летнего промысла.

У нас много челноков, сделанных на разные лады. Обычно они и снуют по озеру туда-сюда, словно гондолы по Венеции. На них и грузы перевозятся, и люди с места на место переезжают. Всё бы хорошо, но душу мою терзают опасения – как бы не достался какой неприятелю. Разве упомнишь каждую лодку в этих краях? Разве пошлёшь за всеми? Нет, дым на Косухе виден отовсюду, и что при этом нужно уходить в Бастилию, угоняя лодки и забирая всех от мала до велика – людям известно.