— Во всяком случае он не принес особой радости, — признался он хмуро. — Ты оказалась намного более доверчивой, чем я предполагал. Я думал, что мне месяцами придется изображать из себя внимательного супруга, прежде чем ты согласишься отдать мне акции, а ты сделала это сразу же, без малейшей просьбы с моей стороны. Я едва мог поверить в такую удачу, когда ты сообщила мне в тот вечер о своем решении. — На его лице появилась холодная улыбка.

— Но ведь я любила тебя! — воскликнула она. — Я хотела отдать тебе все!

Он бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Мне не нужно было это все — и особенно жена. Отдав мне акции в качестве свадебного подарка, ты избавила меня от необходимости притворяться любящим мужем. Ты не можешь себе даже представить, как я был рад, — добавил он ехидно.

Ее дыхание стало неровным, и теперь она изо всех сил старалась сдержать слезы, готовые уже хлынуть из глаз. Для него это было жестокой местью, а сама она — не более чем средство для осуществления этой мести. Но что же будет с ребенком, который должен появиться на свет после того, как встретились ее любовь и его ненависть? Нет, теперь она ни за что не расскажет ему о ребенке.

— Отчего же, могу представить, — сказала она негромко, невольно кладя руку на свою чуть располневшую талию. Джордан, может быть, и не любит ее, но она все равно всей душой будет любить его ребенка.

— Я не сомневаюсь, — усмехнулся он. — В последние пять недель жить с тобой было адски трудно.

Лара сильно побледнела.

— Но теперь-то все кончено, не правда ли? — спросила она, с трудом сознавая смысл своего вопроса.

— Да!

— И как далеко ты собираешься зайти в своей мести моему отцу?

— До самого конца — сковать его бизнес в такой степени, что он и пальцем не сможет пошевелить без моего разрешения!

Она с трудом перевела дух.

— Я думаю, тебе, прежде всего следует поговорить с ним. Я уверена, что должно быть какое-то логическое объяснение, почему Марион так поступила…

— Не может быть ничего логического в том, что мать бросает своего ребенка, — перебил ее Джордан с яростью.

Лара знала это сама — ведь, несмотря на то, что Джордан ненавидел ее сейчас и никогда раньше не любил, она все равно, больше всего на свете, хотела сберечь его ребенка.

— Я никогда не поверю, что Марион поступила так, как ты говоришь. — Она покачала головой. — Не поверю.

— А я и не прошу, чтобы ты верила! Ведь мне самому пришлось пережить все это, Лара. Я точно знаю, как все произошло. — Его глаза угрожающе вспыхнули.

Лара без робости встретила его взгляд, зная, что он уже не сможет сделать ей больнее.

— Но почему ты не хочешь встретиться с моим отцом и спросить его…

— Я не доставлю ему этого удовольствия!

— Бедный Джордан. — Лара грустно покачала головой, глядя на него с состраданием. — Ведь это говорит твоя гордость. На самом деле ты боишься того, что можешь ошибаться в отношении прошлого, и что может существовать разумное объяснение того, что когда-то произошло.

— Такие люди, как твой отец, всегда сумеют найти разумное объяснение чему угодно, — усмехнулся он. — Если бы не это, моя мать никогда бы не ушла к нему от своей семьи.

Наконец, Лара не могла уже больше сдерживать слезы, и они медленно покатились одна за другой по щекам. Из всего того, что рассказал Джордан, она смогла понять, что он очень любил свою мать и был потрясен ее, как он считал,

предательством.