— Это из-за того положения, которое он занимает у трона как тайный советник его величества, а не из-за характера.

Она снова остановилась.

— Недавно он убил человека на дуэли.

— С его стороны вам ничто не угрожает. И кроме того, я же ваш Галахад, помните? Защита от всех сил тьмы?

Она посмотрела на него, оценивая искренность его слов. Затем вздохнула, повернулась и решительно зашагала к двери. Он сказал эти слова не всерьез, но она восприняла их как клятву. Фитц подошел вместе с ней к двери и констатировал очевидное:

— Самый легкий способ отделаться от лорда Генри — это выбрать подходящего мужчину и быстро выйти замуж. — Когда она метнула на него подозрительный взгляд, он вскинул руку и добавил: — Не меня. Я самый неподходящий.

Это вызвало у нее слабую улыбку.

— Верно. Но я не стану спешить, особенно после этого злоключения. — Она положила руку на щеколду, но снова помедлила. — Я не знаю, увлекаете ли вы меня в ад или в рай, мистер Фитцроджер, но я благодарю вас за благие намерения.

— Дорога в ад, говорят, выстлана благими намерениями. Но давайте же приблизимся к раю, коим в данный момент является тепло кухни.

Фитц положил ладонь поверх ее руки и открыл дверь, затем слегка подтолкнул ее через порог.

Они находились в простом коридоре, вдоль стен которого выстроились шкафы с продуктами и кухонной утварью, а воздух наполнял острый аромат чеснока и трав, свисающих с потолка. Звуки и запахи говорили о том, что идет приготовление к завтраку.

Плачущая Мейзи прислонилась, съежившись, к стене, а какая-то служанка успокаивала ее. Она подняла глаза, вытирая слезы:

— Ой, мисс Дамарис! Он зол как черт. Он влепил мне затрещину и выгнал без единого пенни!

Дамарис подбежала к ней и обняла:

— Мейзи, он не может уволить тебя. Ты моя служанка. Другая горничная потихоньку вернулась к своим обязанностям, а Дамарис бросила гневный взгляд на Фитца:

— Если бы вы не отослали ее из кареты, она бы не попалась лорду Генри под горячую руку.

— Вы правы. Он бьет вас?

— Нет.

— Но... — подала голос горничная.

— Только один раз. И я сама была виновата.

— В тот раз он ударил вас по лицу, мисс.

Ей явно было неловко, что это открылось, а он ужасно разозлился.

— Тише, Мейзи, — сказала она. — Нам нужно вернуться в мою комнату.

— Значит, мы не уезжаем, мисс? Но теперь лорд Генри знает, что вы пытались убежать, и вам не поздоровится.

— Нет. Он сказал, что снимает с себя ответственность. Дамарис повернулась к Фитцу, и он увидел, что ей пришлось перебороть себя, прежде чем попросить о помощи.

— Что я должна делать?

— Есть у меня одно решение, но нам нужно это обговорить. Я пойду с вами в вашу комнату. В присутствии горничной это не нанесет вреда вашей репутации. — Когда она заколебалась, он добавил: — Я не пытаюсь скомпрометировать вас, но здесь не место для обсуждения щекотливой темы.

Словно в подтверждение его слов, слуга поспешил из кухни по коридору, неся большое, накрытое крышкой блюдо. Она проследила за ним растерянным взглядом, затем вновь обратила его на Фитца.

— Что ж, хорошо.

Горничная хотела было возразить, но, шмыгнув носом, повела их к лестнице черного хода. Дамарис двинулась следом. Они поднялись по незатейливой лестнице и прошли в дверь, которая была обита зеленым сукном с одной стороны и полированным дубом с другой, оказавшись на господской половине. По роскошному коридору с множеством дверей Фитц проследовал за Дамарис и ее горничной в спальню.