Стараясь не поддаваться панике, Мэгги с омерзением почувствовала: эта борьба возбудила ее партнера, и он прекрасно понимает, что и она догадалась об этом.

— Отпусти меня сейчас же! — потребовала она с ледяной властностью в голосе.

— Слушай, перестань… — Его голос звучал невнятно. — Такая аппетитная штучка, как ты…

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Или я закричу…

— Давай кричи, — пробормотал он, зарываясь лицом в ее волосы. — Небольшое сопротивление делает это гораздо приятнее. Позднее я все равно заставлю тебя кричать. Просить еще…

Мэгги изо всех сил наступила ему на ногу, но весила она не слишком много, да и туфли были без каблуков, поэтому это не привело к желаемому результату. Тогда она приблизила свои губы к самому его уху и очень медленно, с расстановкой произнесла:

— Если ты не отпустишь меня сию же минуту, я ударю коленом в такое место, что у тебя от боли глаза на лоб вылезут…

К крайнему удивлению Мэгги, Гик тут же отпустил ее. Лихорадочно пошарив вокруг себя взглядом, она схватила свои пальто, сумочку и не чуя под собой ног выскочила из зала на холод декабрьского вечера, инстинктивно стремясь убежать как можно дальше.

Сердце билось как сумасшедшее, прерывистое дыхание вырывалось короткими белыми клубами. С трудом ориентируясь в темноте и пытаясь уверить себя в том, что, должно быть, она повела себя неадекватно ситуации, что Гик просто немного перебрал, увлекся своим ухаживанием, и что, в конце концов, у него на уме не было ничего плохого.

Но в том, как он прижимал ее к себе, было, несомненно, что-то предосудительное, поэтому все эти рассуждения нисколько не успокаивали Мэгги. Впервые в жизни кто-то покусился на ее честь, и она почувствовала себя беззащитной, слабой, впервые столкнулась с грубой, превосходящей, жестокой, угрожающей ей мужской силой, и это девушке совсем не понравилось.

Торопливо двигаясь вдоль улицы, она с трудом удерживалась на покрытом тонким слоем льда тротуаре. Чуть было не столкнувшись с телефонной будкой, Мэгги начала лихорадочно рыться в сумочке в поисках мелочи. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем удалось отыскать нужную монету. Дрожащими пальцами Мэгги набрала номер, на мгновение ей показалось, что аппарат не работает, но тут же, к ее огромному облегчению, в трубке раздалось по-деловому короткое: «Да?»

— Люк… — Мэгги неожиданно разразилась слезами.

— Мэгги!

Она всхлипнула, ожидая от него чего-то вроде короткого допроса, но его не последовало. Вместо этого он только спросил напряженным, но спокойным голосом:

— Где ты?

— Я в… — Она снова всхлипнула.

— Мэгги, ради всего святого, возьми себя в руки и скажи мне, откуда ты звонишь.

— Из… телефонной будки у «Красного Льва».

— Иди в паб…

— Но…

— Немедленно, — приказал он. — И жди меня там.

Мэгги услышала звук положенной трубки и повесила свою, почему-то вдруг показавшуюся ей очень тяжелой. Она взглянула через дорогу, где светились огни украшенного к Рождеству паба «Красный Лев». Умом Мэгги осознавала здравый смысл предложения Люка — гораздо лучше ожидать в теплом помещении, полном людей, чем одной в стоящей на отшибе телефонной будке но в теперешнем состоянии ей меньше всего на свете хотелось встречаться с местными гуляками. Однако не успела она закрыть за собой дверь заведения, как жена хозяина выскочила из-за стойки и обняла ее за плечи пухлой, уютной рукой.

— Пойдемте со мной, дорогая, — решительно сказала она и, пропустив Мэгги за стойку бара, провела ее в дверь, ведущую в жилые помещения хозяев.