Подумав о них, генерал-майор хмыкнул. С учетом противотанковых взводов в стрелковых батальонах, противотанковых батарей в полках и отдельного истребительного противотанкового дивизиона в составе дивизии, в его распоряжении находилось сорок восемь таких противотанковых пушек. Вроде бы кажется немало, но вскрыв «красный пакет», генерал-майор узнал, что в полосе обороны его дивизии противник сосредоточил основные силы своей 2-й танковой группы – а это около восьмисот танков, половина из которых должна была действовать севернее, а вторая половина – южнее города Бреста.

С учетом всего этого сорок восемь противотанковых орудий – смехотворно мало. Положение не изменится, даже если выставить на прямую наводку все двадцать имеющихся в его распоряжении дивизионных пушек УСВ калибром в семьдесят шесть миллиметров, тем более что и бронебойных снарядов к ним кот наплакал.

Еще в дивизии имелись тридцать две 122-мм гаубицы образца 1910/30 года и двенадцать шестидюймовых гаубиц образца 1915 года, все на конной тяге, полностью непригодные в качестве противотанковых орудий ввиду своей малой подвижности и однобрусной конструкции лафета. Но воевать все одно было надо.

Правда, час назад, на совещании в штабе 28-го стрелкового корпуса, которому с недавних пор была подчинена 6-я стрелковая дивизия, командующий корпусом генерал-майор Попов сообщил, что его позиции в районе Бреста будут усилены подходящими из глубины двумя мотострелковыми бригадами особого назначения. Также в полосе ответственности его дивизии будут действовать части корпусного усиления: одна отдельная самоходная истребительная противотанковая бригада, два корпусных пушечных артполка, а также три самоходных артиллерийских бригады особого назначения, в том числе и одна артбригада особой мощности.

– Значит, так, Николай Григорьевич, – сказал ему Попов, – в самом Бресте и севернее через ваши позиции по правому берегу Буга не должен прорваться ни один немец, ни живой, ни мертвый. Поэтому приданные вашей дивизии части усиления должны быть дислоцированы именно там. По поводу южного фланга таких строгостей нет, и, оказав противнику упорное сопротивление, ваши части могут отступить и занять оборону в черте города. Но не ранее, чем будет полностью исчерпана возможность к сопротивлению на линии госграницы.

На вопрос Золотухина, почему именно так, генерал-майор Попов только пожал плечами, ответив, что таков замысел вышестоящего командования, которому необходимо заставить немцев наступать своими танками на Кобрин в полностью простреливаемой нашей артиллерией узкой полосе открытой местности, зажатой между рекой Мухавец и находящейся южнее болотисто-лесистой местностью. В отдельных местах ширина этой полосы меньше четырех километров, а по северному берегу Мухавца уже занимают оборону дивизии соседнего 47-го стрелкового корпуса. И ежели немцы, прорвавшись на правом фланге, сумеют выйти им в тыл, положение всей армии станет катастрофическим. Поэтому на правом фланге необходимо держаться, держаться и еще раз держаться.

На вопрос о составе мотострелковых бригад особого назначения командующий корпусом не смог ничего ответить. Еще вчера этих бригад как бы вовсе не существовало в природе, а сегодня они уже здесь, и, как сообщили из штаба армии, после полуночи они должны выйти на свои исходные позиции в районе Бреста.

Ожидавший приданные части генерал-майор Золотухин представлял себе мотострелковую бригаду как обычную пехоту, посаженную на полуторки, как это обычно водилось в РККА. Но действительность превзошла самые смелые ожидания.

Сперва из-за поворота объездной дороги со стороны Кобрина показались десять колесных бронеавтомобилей размером с БА-6, но только со средним расположением башни.