— Вы знаете брата Джузеппе?

— Да.

— Вы в нем уверены?

— Немного больше чем в самом себе.

— И вы знаете, где его найти?

— Мне даже искать не придется.

— Как же мы поступим?

— Оставим наши условия в силе.

— А двадцать тысяч франков?

— Мы просто возьмем их в другом месте, вот и все.

— Когда?

— Завтра.

— Вы уверены?

— Я надеюсь.

— А если вы ошибаетесь?

— Тогда я скажу вам, как говорят приверженцы Пророка: «Аллах велик!» Межан отер рукою пот со лба.

Сальвато лишь на миг покинула невозмутимость, но он заметил тревогу полковника. Он сказал:

— А теперь нужно положить шкатулку на место и вернуться в замок.

— С пустыми руками? — жалобно простонал полковник.

— Я не возвращаюсь с пустыми руками, поскольку у меня есть эта записка.

— Какая сумма была в ларце? — спросил Межан.

— Сто двадцать пять тысяч франков, — отвечал Сальвато, положив шкатулку на прежнее место и утаптывая ногами землю.

— Значит, по-вашему, эта записка стоит сто двадцать пять тысяч франков?

— Она стоит столько, сколько стоит для сына уверенность в отцовской любви… Но вернемся в замок, любезный полковник, а завтра в десять приходите ко мне.

— Зачем?

— Чтобы получить от Луизы вексель на двадцать тысяч франков, который вы предъявите в крупнейший банкирский дом Неаполя.

— Вы полагаете, что в Неаполе в данный момент имеется банкирский дом, способный оплатить вексель на предъявителя в двадцать тысяч франков?

— Я в этом уверен.

— Ну, а я сомневаюсь. Банкиры не такие дураки, чтобы платить во время революции.

— Вы увидите, что эти банкиры будут достаточно глупы, чтобы заплатить даже невзирая на революцию, и по двум причинам: во-первых, они честные люди…

— А во-вторых?

— Во-вторых, они мертвы.

— А, значит, это вексель на банк Беккеров?

— Вот именно.

— Тогда другое дело.

— Им вы доверяете?

— Да.

— Это весьма кстати!

Межан погасил свой фонарь. Нашелся банкир, во время революции оплачивающий вексель на предъявителя на двадцать тысяч франков — это было больше того, что Диоген требовал от Афин.

Сальвато утоптал землю, прикрывавшую ларец. В случае если бы отец его вернулся, исчезновение записки дало бы ему понять, что сын побывал здесь.

Путники возвратились тою же дорогой и при первых лучах рассвета вошли в замок Сант'Эльмо. Как известно, в июне самые короткие ночи.

Луиза так и не ложилась: она ждала Сальвато, тревога не позволяла ей даже помыслить о сне.

Молодой человек рассказал ей, что произошло.

Луиза взяла бумагу и написала распоряжение банкирскому дому Беккеров выплатить с ее счета предъявителю векселя сумму в двадцать тысяч франков.

Протянув бумагу Сальвато, она сказала:

— Вот, мой друг, отнесите это полковнику; с этим векселем под подушкой бедняга будет крепче спать. Я знаю, — добавила она, смеясь, — что, если он не получит денег, ему останутся наши головы, но сомневаюсь, чтобы, отрубив их обе, он бы выручил за них двадцать тысяч франков!

Надежды Луизы не оправдались, так же как и надежды Сальвато. Судья Спецьяле накануне прибыл с Прочиды, где по его приказу было повешено тридцать семь человек, и наложил именем короля секвестр на банкирский дом Беккеров.