Излишне говорить, что все те, кто присутствовал тогда на богослужении, были задержаны вместе с ними. И уж совсем бесполезно упоминать, что пленники не позволили запугать себя угрозами проконсула Тимофея и упорно продолжали исповедовать веру Христову.

Заметим только, что в минуту ареста одна старая женщина, которая уже признавала Януария святым, попросила его оставить ей на память какие-нибудь реликвии. Януарий протянул ей два сосуда, с помощью которых он только что совершал таинство пресуществления, со словами:

— Возьми эти сосуды, сестра, и собери в них мою кровь!

— Но я разбита параличом и не в силах ступить ни шагу!

— Выпей вина и воды, которые там остались, и ты пойдешь!

Случилось так, что проконсул ожесточился больше всех против святого Януария, потому что именно тот больше всех служил Сыну Божьему.

Проконсул начал с того, что велел бросить святого в раскаленную печь, но огонь потух, и пылающие угли, устилавшие под, превратились в цветы.

Тогда святой Януарий был осужден на растерзание дикими зверями.

В день, назначенный для казни, амфитеатр был переполнен. Толпы людей стекались со всех концов провинции; амфитеатр Поццуоли был, как амфитеатр Капуи (откуда, как известно, сбежал Спартак), одним из самых красивых во всей Кампании.

Впрочем, это тот самый амфитеатр, развалины которого существуют и по сей день; за двести тридцать лет до этих событий божественный император Нерон устроил здесь празднество в честь царя Армении Тиридата I, который, будучи изгнан из своего царства Корбулоном, поддерживавшим Тиграна, явился к сыну Домиция и Агриппины требовать свою корону обратно. Все было подготовлено, чтобы поразить воображение варвара. Самые могучие звери, самые искусные гладиаторы сражались перед ним, но, так как он оставался бесстрастным, созерцая это зрелище, Нерон спросил его, что он думает об этих борцах, чья сверхчеловеческая сила вызвала бурю аплодисментов. В ответ Тиридат, не проронив ни слова, поднялся с улыбкой и, метнув свое копье на арену, одним ударом пронзил насквозь двух быков сразу.

С того дня как Тиридат дал столь наглядное доказательство своей силы, цирк ни разу не собирал такого количества зрителей.

Едва проконсул занял свое место на троне и ликторы сгруппировались вокруг него, как трое святых, выведенных на арену по его приказу, были оставлены перед воротами, через которые должны были впустить зверей. По знаку Тимофея ворота отворились — и хищники выпрыгнули на арену. При виде их тридцать тысяч зрителей радостно зааплодировали. Удивленные звери ответили на это угрожающим ревом, покрывшим все голоса и заставившим умолкнуть аплодисменты. Затем, возбужденные криками толпы, терзаемые трехдневным голодом, на который их обрекли смотрители, и привлеченные запахом человеческой плоти (это лакомство доставалось им лишь по большим праздникам), львы начали потряхивать гривой, тигры — готовиться к прыжку, а гиены — облизываться. Но сколь велико было удивление проконсула, когда он увидел, что гиены, тигры и львы легли у ног этих трех мучеников в знак уважения и покорности, тогда как цепи, сковывавшие святого Януария, сами собой распались и он, подняв освободившуюся руку, с улыбкой благословил зрителей.

Вы понимаете, конечно, что Тимофей, проконсул, наместник императора, не мог позволить какому-то жалкому епископу восторжествовать над ним, ведь и так уже при виде последнего чуда, совершенного Януарием, пять тысяч зрителей обратились в христианство. Убедившись, что огонь бессилен против его пленника и львы ложатся к его ногам, проконсул дал приказ отсечь епископу и двум диаконам головы.

Прекрасным осенним утром 19 сентября 305 года святой Януарий, сопутствуемый Проклом и Соссием, был препровожден на площадь Вулкана, расположенную возле полупотухшего кратера на равнине Сольфатара, чтобы принять там последнее мучение. Но едва прошел он полсотни шагов в направлении площади, как пробившись сквозь толпу, спотыкаясь, вышел и упал перед ним на колени старик-нищий.