– Постой постой, – встрепенулась Жанна. – А если суд постановит отдать мне половину акций «Столичного сплетника»? Что я буду делать еще с одним изданием, тираж которого каждый месяц падает? К тому же это дело жизни Воронова, и он не отдаст свою газету без боя.

– Ну ну, Жанетта, не паникуй заранее. Ты же много лет в бизнесе и знаешь, что эмоции только мешают делу. Активы, которые не приносят прибыль, должны быть немедленно проданы. Вот и все. Уверяю тебя, когда ты продашь акции «Столичного сплетника», доля Воронова обесценится, и можно будет легко найти выгодного покупателя на всю эту морально устаревшую халабуду вместе с допотопной вороновской типографией.

Глаза Жанны внезапно высохли и сверкнули холодным огнем.

– Звучит заманчиво, – сказала она и, вспомнив Настю Крымову добавила, – Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным.

Соколов предложил подвести ее до дома, но Жанна отказалась. Она вызвала водителя, затем встала и поцеловала Большого Шурика чуть нежнее, чем обычно. Жанне требовалось время, чтобы обдумать вновь открывшиеся обстоятельства.

Вино любви не прокисло

– Блин, не сходится, – объявила Лина Башмачкову, когда они уселись в беседке, чтобы наконец все обсудить спокойно, без свидетелей.

– Что не сходится? –Башмачков с недоумением уставился на Лину.

– Да ничего не сходится! Ну кто такой этот Мормышкин? Обыкновенный громила без признаков мозгов. Шею девушке скрутить он, конечно, мог запросто, но не более того. Что этот ублюдок здесь делал? Ну, ошивался в окрестностях санатория, лечил ногу, столичных дамочек на танцплощадке клеил… Ах да, еще Марго запугивал… Допустим, двадцать лет назад Мормышкин вместе с Хрипатым и с Коляном, давно отошедшим от дел, выполнял в «Черной Розе» грязную работу. А как этот мерзавец про меня узнал? Ну, про то, что я веду здесь свое частное расследование? Полагаю, у него здесь имеются глаза и уши… И я, кажется, начинаю потихоньку догадываться, кому они принадлежат…

– Даа, Линок, все оказалось намного запутаннее, чем я предполагал прежде. Ну точь в точь, как в наших с тобой отношения…

– В смысле? – уставилась на него Лина.

– Ну, вроде, на первый взгляд, все выглядит просто: я люблю тебя, ты, как мне казалось, тоже относишься ко мне с симпатией. Мы уже взрослые люди, сколько можно дурью маяться? Почему бы наконец не быть вместе?

– Вот в том то и дело, что мы уже взрослые и самостоятельные люди, – вздохнула Лина. – А совместная жизнь – это череда компромиссов. Каждый из нас боится потерять себя. Впрочем, Башмик, не все так плохо. Я работаю над собой и даже готова тебе кое в чем уступить.

Она взглянула на ошарашенную физиономию Башмачкова и добавила:

– Ну, не во всем, конечно, но кое в чем можно попробовать…

– Серьезно? – оживился Башмачков. – Тогда пошли.

– Куда? – Лина взглянула на него с изумлением.

– Пошли пошли, это здесь рядом.

Башмачков взял Лину за руку и, не слушая возражений, потащил за собой.

Они почти бегом влетели в подъезд. У Лины дрожали колени, но теперь это был не страх, а слегка позабытое желание, охватившее ее от макушки до пяток.

Башмачков, чертыхаясь, все никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Рука его сильно дрожала. Между тем, волнение Лины нарастало, а желание усиливалось и накатывало волнами.

– Давай помогу!

Лина взяла руку Башмачкова в свою, и через секунду ключ наконец неохотно повернулся в замке.

Они влетели в номер, где все эти дни жил Башмачков, и уже на полпути к кровати принялись яростно срывать с себя одежду.