Праздник жизни подошел к зениту, но с каждым танцем на сердце у Лины становилось все тяжелее и тревожнее. Верка Сердючка пела: "Все будет хо ро шо, я это знаю!", но подобное утверждение почему то не внушало оптимизма. Перед глазами Лины стоял илистый берег озера и модные кроссовки парня, погибшего так глупо прекрасным летним днем. Она стряхнула наваждение, резко сошла с круга, забрала у бабы Зои свою сумочку и стала дожидаться, когда диск жокей Митяй устанет и пойдет перекурить.

– Добрый вечер, Дмитрий! – обратилась Лина к юноше как можно вежливее, едва тот сошел по ступенькам на асфальтированную аллею. – Можно отвлечь вас буквально на одну минуточку?

– Да ладно, мадам, к черту церемонии, зовите меня просто Митяем! – весело сказал паренек и подмигнул. Лина поняла, что диск жокей слегка принял на грудь «для вдохновения».

– Вы что нибудь слышали, Митяй, про смерть известного столичного журналиста Алексея Артюхова? – обратилась Лина к парню, стараясь сохранять приветливо безразличное выражение лица.

Митяй внезапно помрачнел. С паренька слетел весь недавний кураж, он перестал улыбаться и молча уставился себе под ноги.

– Не слышал и слышать не хочу. – наконец пробурчал паренек, не поднимая глаз. – Я газет не читаю, политикой не интересуюсь, мое дело танцы в санатории обеспечить и как можно больше «бабосов» за лето с дирекции стрясти. Вы, наверное, уже слышали, что у нас в селе, да и во всем районе другой нормальной работы кроме как в санатории нет. Если по чесноку, то все мы тут одной веревочкой повязаны. Деревенские зависят от дирекции, а она – от нас. Втыкаете? Столичные мэны и вумэны за такие копейки, какие нам тут отсыпают, впахивать не будут. Нема дурных! А уж чинить бесплатно их «убитую» санаторскую аппаратуру… Днем с огнем таких, как я, идиотов не найти. Ладно, извиняй, мать, мне мои копейки не за тренделки, а за танцульки платят. Короче, пошел я работать!

Митяй загасил сигарету и вновь преобразился. Парень, словно профессиональный артист, за пару секунд вошел в прежний сценический образ и опять стал веселым и бесшабашным парнем, истинным королем ди джеев. Пританцовывая и кокетничая со старушками, диск жокей отправился обратно на танцпол – «делать вечер».

– Хороший паренек! – сказала Лина внезапно появившейся рядом немолодой даме в вечернем платье. Дама только что сошла с танцпола, чтобы немного передохнуть.

– Да уж, Митяй парень что надо, – отозвалась та неожиданно низким грудным голосом, – и учится, и работает, и матери в доме помогает. А как он классно танцы в санатории проводит! В особенности, если кураж поймает, как сегодня. Ну, вы сами все видели. Удивительно, что у беспутной мамаши такой качественный сын вырос.

– А что за мамаша такая? – спросила Лина с напускным безразличием, вспомним разговор в комнатушке за сценой.

– Ну, сейчас она почти старухой выглядит, хотя ей и пятидесяти нет. Носит в санаторий огурцы да помидоры с огорода продавать. Не только ее, всех деревенских, запросто пускают в санаторий. Начальство закрывает глаза на нелегальную торговлю, поскольку надо же людям на что то жить. А то, чего доброго, отдыхающих в номерах обворовывать начнут. Директор, правда, время от времени пытается запретить самостийный рынок возле павильона с минералкой. Каждый раз безуспешно. Да и как его, этот рынок, запретишь, если тут все друг друга с детства знают, а этот крошечный «бизнес» – единственный в здешних краях путь к выживанию.

– А раньше? Чем она раньше то занималась? – попыталась Лина повернуть рассказчицу к интересующей ее теме.

– Чем чем… – передразнила Лину собеседница. – Проституткой Марго была, вот чем. Точнее, кем. Я сюда уже лет двадцать пять езжу ради этой их «живой водички», потому как мой организм ее требует.