Удалось вспомнить несколько имен, но никто не подходил под описание, которое дала Марго. Навряд ли тот тип, кого боится Маргарита, «официальный» миллиардер из списка «Форбс». Тем заоблачным «небожителям» уже давно наплевать на все и на всех, в том числе и на собственную репутацию. Видимо, в данном случае речь идет о птице помельче, однако о такой, которая и сегодня в полете. И все таки… Почему этот человек так боится собственного прошлого? Вероятно, он до сих пор занимает общественно значимую должность, поэтому репутация имеет значение для его статуса. Кто же это, черт побери? «Скажите, как его зовут?».
Лина погрузилась в воспоминания. Как давно все это было! С эпохи девяностых прошла целая вечность, выросло уже два поколения молодых людей. Россияне с тех пор как будто пожили не в одной, а в нескольких странах, мало похожих друг на друга. Одна волна перемен следовала за другой, смывая прежние законы, правила жизни и даже моральные устои. Элиты сменяли друг друга. Не все прежние хозяева жизни сумели отринуть внезапно устаревшие законы «совка», по которым привыкли действовать в течение несколько десятилетий. Не все научились играть по новым правилам. В результате «наверху» образовались свободные кресла. Случалось, что в верхний слой общества прорывались никому дотоле не известные выскочки, но это было не так часто. Все же порой, как сто лет назад, случались сюрпризы: кто был никем, становился всем, и наоборот. Бывшие крупные руководители в одночасье теряли все: деньги, статус, профессию, ссорились с родственниками, переезжали – кто в другие страны на ПМЖ, а кто просто на дачу, чтобы сдать московскую квартиру и начать жизнь обычных пенсионеров. В желтой прессе в те годы нередко печатали фотографии бывших партийных функционеров, явившихся в собес за прибавкой к пенсии. Кто то из прежних партийных бонз, кажется, это был первый секретарь московского горкома партии Гришин, умудрился даже умереть в очереди за пенсионными льготами. Прежние мастодонты были уже никому не нужны. Новые хозяева жизни ликовали и занимали освободившиеся места наверху пищевой цепочки. Под шумок делались стремительные карьеры и сколачивались большие состояния. Пресса писала о том, что наконец то настала эпоха свободы, рынка и демократии, а народ освободился от партийной номенклатуры.
«Кто же удержался тогда на плаву? Кто сумел мимикрировать?» – размышляла Лина и не находила ответа. Внезапно ее осенило: человека, о котором говорила Марго, надо искать среди бывших комсомольских функционеров. Пожалуй, только те, закаленные в номенклатурных боях, ребята смогли переобуться в воздухе и с радостью принять новую эпоху, потому что были молоды, беспринципны и амбициозны.
Лина вспомнила нескольких известных персонажей, выбросивших Устав ВЛКСМ ради Устава ООО. Энергичные молодые люди быстренько задвинули куда подальше прежнюю "идеологическую шелуху", чтобы срочно монетизировать свои комсомольские наработки и связи. Они спешили делать деньги, потому что понимали: беспредельная вольница наступила ненадолго. В отличие от наивных интеллигентов и бескорыстных диссидентов, бившихся насмерть за свободу слова и митингов, недавние комсомольские лидеры прекрасно понимали: деньги любят тишину. Бывшие номенклатурные юноши в костюмах, пошитых по фигуре в закрытых ателье управления делами горкома партии, были полны энергии и амбициозных планов. Они вдруг становились банкирами, участвовали в залоговых аукционах и скупали по дешевке акции крупных предприятий, бесцеремонно отодвинув от новых «кормушек» старших ответственных товарищей. Холеные молодые люди уже знали, как формируются денежные потоки, что такое «обнал» и «черный нал», где в законе остаются лазейки для ухода от налогов… Тем временем героические романтики перестройки, интеллигенты гуманитарии и инженеры из закрытых НИИ и КБ с трудом отличали платежное поручение от выставленного счета и бухгалтерский отчет от накладной. |