Лина осталась одна в беседке. С танцплощадки доносились песни ансамбля «Верасы», однако идти на праздник жизни не хотелось. Настроение было совершенно не танцевальным. Лина думала о том, что ничто не исчезает бесследно, события нашей жизни встраиваются одно в другое, словно паззлы, и, если сдвинуть позднейшие фрагменты, то первые, казалось бы, давно и прочно вбитые, вдруг вывалятся из картины в самый неподходящий момент и обнажат в паззле зияющие дыры.

Аргументы Айболита

Объявление, висевшее у входа в столовую было неприметным и блеклым, словно дирекция специально рассчитывала на то, что его никто не захочет читать. Оно гласило: «Сегодня в 16.00 в клубе состоится встреча с директором Санатория имени Ленина. Вы сможете задать ему любые вопросы и высказать все претензии относительно вашего пребывания здесь». В назначенное время Лина явилась в переполненный зал и поняла, что острые вопросы к администрации накопились не только у нее.

Директор санатория оказался, несмотря на молодость (на вид ему было лет тридцать) тертым административным калачом. Все претензии отдыхающих он отбивал так же ловко, как мастер спорта по теннису – самые трудные мячи. Для моральной поддержки директор привел с собой санаторного гастроэнтеролога – сухонького дедушку, похожего на доктора Айболита. Первые полчаса, когда директор ловко отбивал вопросы об ужасном состоянии корпусов и номеров, «Айболит» мирно дремал в президиуме, подперев узкую седую бородку руками. Но едва речь зашла об ужасном питании в санатории, доктор встрепенулся и резво подскочил. Затем оглядел долгим язвительным взглядом первый ряд отдыхающих, заполнивших зал и вдруг резким движением выкинул вперед руку, словно Ленин на броневике.

– Товарищи! – воскликнул врач надтреснутым стариковским дискантом. – Открою вам жестокую правду, так что не обижайтесь. В нашем с вами возрасте есть вообще вредно, а вкусно есть – тем более.

Зал, заполненный главным образом пенсионерами, растерянно притих, пытаясь переварить эту новость. Оратор, воодушевленный успехом, продолжал рубить правду матку. Сообщил залу, что скудное и невкусное санаторное питание как раз таки рассчитано на пожилых и больных людей. Мол, все эти малоаппетитные на вид «суфле» и жидкие кашки на воде – как раз то, что необходимо пенсионерам. Старики в зале закивали головами и окончательно притихли. Доктор убедился, что перехватил у жалобщиков повестку, и принялся щелкать последующие претензии пациентов, как баянист Михалыч семечки.

– В корпусах нет свободных тонометров? – грозно повторил он вопрос из зала и пошел в атаку. – Так это вы сами, граждане отдыхающие, виноваты. Как только мы что нибудь приобретаем для санатория, так вы буквально в ту же минуту это портите. Поломали все тонометры, вандалы! – ловко вернул оратор претензии окончательно сникшей аудитории. Старушки в зале виновато переглянулись, хотя ничего из санаторского имущества испортить пока не успели. Однако напор с бородкой доктора всех ошеломил и обезоружил.

Не удивительно, что директор через минуту уже мило общался со сломленной и деморализованной «Айболитом» аудиторией. В финале шеф санатория открыл карты. Признался, что он сам, аки Гарун аль Рашид, вечерами прогуливается по аллеям санатория и прислушивается к жалобам отдыхающих.

«Видимо, на следующий день психотерапевт назначает особенно много валерианово бромовых ванн…», – подумала Лина. Она подняла руку, и, дождавшись, когда директор ей покровительственно кивнул, вскочила с места.

– Скажите, пожалуйста, что вам известно про расследование полиции? – спросила Лина неожиданно звонким голосом.

В зале наступила полная тишина.

– Какое расследование? – удивленно пожал плечами оратор. – Не понимаю, женщина, о чем вы…

– Рядом с территорией санатория утонул молодой мужчина, журналист из Москвы.