– Можно сказать и так, – согласился Эллери. – Из сказанного Велье я делаю вывод, что он опять ушел от вас?

– Не совсем. – Инспектор потеребил седой ус. – Твой «кадиллак» чертовски быстро ездит. Вернее, ездил.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Эллери и даже привстал.

Инспектор улыбнулся.

– Он, собственно, был застрахован?

– Конечно.

– Ну, тогда можешь не переживать.

– Это что, шутка?

– Вовсе нет. Все очень серьезно, даже трагично. Убийца вообразил, что сможет уйти на твоей машине. Он помчался по Со Милл Ривер Парквей. А потом стал жать на всю железку. По Готорнскому кольцу он поехал против движения – Велье за ним. Меня чуть удар не хватил. Затем на ста сорока километрах в час мы помчались по автостраде на Бронкс. Я вдруг глянул на приборы – у нас оставались считанные литры бензина. И я крикнул Велье, чтоб он выжал из машины все, что можно. Когда мы сблизились метров на сто, я высунулся в окно и стал стрелять по правому заднему колесу, С третьего раза я попал. «Кадиллак» сначала ударился справа о бровку, как будто за рулем пьяный. Он доехал как раз до середины моста, а потом ударился в ограждение, перевернулся и упал в воду.

– Я такого еще никогда в жизни не видел, – перебил Велье, который не скрывал своего возбуждения. – Он перевернулся в воздухе, очень медленно, как будто в кино с замедленной съемкой. А потом грохнулся в воду так, будто из пушки бабахнуло!

– Да. Вот это я и хотел сообщить тебе, Эллери, – сказал инспектор. – Убийца и твоя машина лежат сейчас на солидной глубине. Разумеется, если их еще не выудили.

– И ты, значит, не знаешь, кто сидел за рулем? – улыбаясь, спросил Эллери.

– Это мы узнаем, когда они вытащат «кадиллак», то есть с минуты на минуту, – ответил инспектор.

– Я могу тебе сказать это прямо сейчас, – заявил Эллери.

– Думаете, угадаете? – ехидно осведомился Велье.

– Тихо, Велье, – попросил его инспектор. – Давай послушаем, что он нам скажет.

– Массу интересного, – усмехнулся Эллери. – Самое примечательное во всей этой истории – то, как отчаянно убийца пытался не допустить, чтобы труп попал в анатомический театр. Тут может быть только одно объяснение: он не хотел вскрытия.

– Это для нас не откровение, – перебил его Велье. – И кроме того, почему вы говорите о каком-то убийце? Ведь Браун сам покончил с собой.

– Ну хорошо. А почему тот, кто похищал труп, пытался не допустить вскрытия? – спросил Эллери. – Потому что при вскрытии обнаружилось бы что-то сильно компрометирующее его. А что это могло быть?

– Да, вот именно – что? – переспросил инспектор.

– А именно то, что…

В кабинет с шумом ворвался доктор Праути.

– Ха! – закричал он. – Ха! Значит, вы все время гонялись за убийцей, которого не существует! Совершенно неоспоримый случай самоубийства. Я убедился в этом сразу же, как только узнал, что нашли нож. Я бы мог вам сразу это определить, просто хотя бы разок поработать без спешки – почему я один должен всю жизнь вкалывать, как каторжный? Браун умер от потери крови, потому что была перерезана шейная артерия. Больше нет абсолютно никаких причин для смерти – никакого яда, никакого…

– Вот именно, – сказал Эллери. – Никакого рака. Метастазы отсутствуют.

У доктора Праути от удивления отвисла нижняя челюсть.