– Эй, послушай, товарищ фермер, – сказал я, отводя его в сторону и понижая голос до грозного шепота, – во-первых, я не виноват, что ты слетел с телеги, испугавшись звука открываемой бутылки. Во-вторых, я не виноват, что твой ишак такой же сумасшедший, как и ты. А в-третьих, не мешай моей милой беседе с графиней Силорой. Иначе тебе это дорого обойдется. Гораздо дороже, чем стоят твои червивые яблоки и твой бешеный осел. Я ясно изъясняюсь?!

    – Это – графиня Силора Маниоль? – настороженно переспросил он, тоже понизив голос.

    – Именно.

    – Но это ничего не меняет. Вы мне должны помочь с повозкой. И с фруктами, – твердо сказал Паленок, снова вцепившись в мой рукав.

    – Мать грешная! Какой же ты мелочный! – вспылил я, притягивая его за воротник. – Хорошо, я возмещу убытки. Получишь пять гавров серебром, – он попытался оспорить сумму, но я прервал его, дернув за воротник и добавив: – в придачу твою фотографию… э-э… твой магический портрет на фоне разбитой повозки и растоптанных яблок. За минуту нарисую. Такого ты точно не видел!

    Вокруг нас уже собралось много народу, остановилось две телеги и крытый экипаж, и я не сразу заметил, что кавалькада всадников пересекла соединение дорог. Когда я повернулся к графине, первые из верховых – двое молодых мужчин в длинных клетчатых плащах – подъехали к ее карете. Я поспешил откопать посох из груды яблок, одновременно подумывая, что теперь мне вряд ли удастся сказать графине, все то, что обычно говорят молодой и красивой женщине при первом знакомстве. Я даже опасался, что у меня не получится выведать, где я смогу ее найти в Рориде. Но это был еще не полный набор неприятностей: спутник Силоры, имевший искривленный нос, подбежал к одному из всадников и начал что-то говорить, нагло указывая на меня пальцем. У меня возникло предчувствие, что кто-то настойчиво ищет козла отпущения, что бы обвинить его в столкновении повозки и кареты. Причем события складывались так, что этим козлом мог оказаться я. Ситуация требовала мудрого вмешательства. Подняв посох, я направился к спешившимся всадникам, но совершенно неожиданно возник чертов Паленок. Снова схватил меня за рукав и потребовал:

    – А пять гавров серебром и мой портретик? Вы обещали!

    – О, еб-питимия святейшая! Чего ты прицепился?! Ну, чего тебе от меня надо?! – моя свободная рука потянулась к его шее.

    – Пять гавров, – сказал он, честно глядя мне в глаза. – Лучше шесть.

    – Вот тебе пять гавров! Вот! – я торопливо развязал кошель и выудил серебряную монетку. – И оставь меня в покое!

    Я собрался вернуться к госпоже Силоре, которую окружили с расспросами всадники, когда Паленок снова повис на моем рукаве.

    – А картинку? Вы обещали нарисовать меня магическим образом!

    – К повозке! Быстро! – рявкнул я, выронил посох и поднял, висевший на груди «Поляроид». – Еще три шага назад и шаг влево, – когда занудный агроном стал так, чтобы рядом с ним была видна разбитая повозка, перевернутые корзины с яблоками и толпа довольных зевак, я щелкнул кнопкой. Выждал минуту, пока появился снимок и, повернувшись к графине Маниоль, снял еще раз ее и стоявших рядом богато одетых людей.

    – Скоро рисовать будете? – поинтересовался Паленок за моей спиной.

    – Готово уже.