– Да вот… ничего живу… Работу мою хвалят… в США пригласили… десять тысяч долларов в месяц для начала, представляешь?

– Ну так езжай, – сказал Валерий.

Игорь нервно сглотнул.

– Своя лаборатория, как тебе, а? Господи, это…

Игорь замолчал и по страусиному сунул голову в сцепленные руки.

– Тебе что то мешает уехать, да?

Игорь внезапно вскочил.

– Из звини… я должен идти…

– Сядь! – голос Нестеренко был неожиданно жесток и холоден, как броневой лист. Его старый знакомец поспешно сел.

– У тебя неприятности, да? Ты работал на оборонку и теперь не можешь поехать в США?

– Ах, да какая там оборонка, она ко второму курсу давно развалилась…

Игорь вдруг нервно и обреченно засмеялся.

– Игорек! Вот ты где! А мы тебя ищем, ищем…

Сазан и Игорь оглянулись одновременно: первый быстрым и плавным движением, напоминающим разворот кобры, второй – словно школьник, застигнутый в ванной за срамным делом. К их столу подплывали двое – вальяжный пятидесятилетний господин в серой тройке, слегка раздувшийся от любви к жирному и сладкому, и другой – в чесучовом костюме, высокий, подтянутый и улыбающийся. Радушная улыбка на лице была как рекламный проспект, гласящий: «Смотрите, я – гражданин США».

– Д… да я… – промямлил Игорь, – вы лучше познакомьтесь – Санычев Демьян Михайлович, наш генеральный директор. А это Валера Нестеренко, мы в одном дворе жили, он теперь… э…э…

Игорь только тут вспомнил, что совсем не полюбопытствовал, чем теперь занимается его старый знакомый.

– Бизнесмен, – сказал Валерий любезно и потряс руку Демьяну Михайловичу. Ему показалось, будто он пожал стопку вымоченных в воде салфеток.

– С химией не связаны? – немедленно спросил Демьян Михайлович. – Лекарствами не торгуете? А то смотрите, у нас замечательные лекарства, феноцистин в стране производим только мы.

Если бы Валерий хоть отдаленно представлял себе, что это такое – феноцистин и от чего он пользует – от сердца или от живота, было бы совсем хорошо.

– Вы – это кто?

– Тарский химико фармацевтический комбинат. Тарская область, натурально.

– Ты что, из Москвы уехал? – удивленно спросил Нестеренко.

– Да что он в Москве потерял? – преувеличенно бодро вскричал директор. – Он у нас умница! Главный технолог! Он ученый от бога, Игорек! Он вам из дерьма конфетку любого состава сделает, любого. Я вам говорю, без него бы завод в три счета загнулся. У нас в городе четыре химзавода, понятно? Четыре! Шинный стоит, «Тарскнефтеоргсинтез» стоит, «Тарский азот» стоит, и только мы работаем! А все почему? Вот вы не поверите…

И из директора внезапно, как из неисправного крана, хлынул поток слов. Демьян Михайлович говорил минут десять и говорил бы гораздо дольше, если бы раздосадованный Нестеренко, начисто переставший понимать, о чем идет речь, не спросил:

– А что такое ферментер?

Директор фармзавода смешно вытянул шею, пожевал губами, собираясь что то сказать, а потом сообразил, что с таким необразованным человеком, который даже не видел ферментера, и говорить то не о чем. И обиженно замолк.

Иностранец внезапно разразился длинной басурманской фразой. Игорь еще больше побледнел и что то ответил. Видимо, директор тоже знал английский язык, и то, что сказал иностранец, ему пришлось не по душе. Он подхватил Игоря под руку, дернул на себя, как петрушку из грядки, и заявил:

– Нам пора. Пошли, Игорек, я тебе кое что объясню.

Валерий встал – и напоролся на умоляющий и отчаянный взгляд своего старого приятеля.