— И вы ему дали? — спросил Дерио.

— Нет, разумеется. Я даже заявил об этом в посольство.

— И вы получили разрешение?

— Нет.

Дерио продолжал посмеиваться. Зерно рисковало застрять в Курамшаре и прорасти для нового урожая.

— Ив чем же состоит ваша миссия? — спросил Малко. В продолжение всего разговора он умудрялся поглаживать под столом колено Хильдегард и настроение его улучшилось.

— Наш должник в Антверпене передал все права на это зерно господину Босху. Теперь оно принадлежит нам. Моя обязанность состоит в том, чтобы продать его как можно скорее и как можно выгоднее. Но какая ужасная история! Эта страна совершенно невыносима! У меня есть адрес покупателя, кому предназначалось зерно. Я отправился к нему, рассчитывая найти порядочного человека в почтенном офисе, работников с банковскими рекомендациями...

Он обиженно опустил голову.

— И?

— Это оказалась просто базарная лавчонка. В Антверпене я бы не открыл такому кредита даже на сто франков. Вы представляете, у него нет даже счета в банке! Я даже не уверен, имеет ли он читать. Что касается магазина... Если это можно назвать магазином... Какая-то халупа, сколоченная из досок от ящиков, где-то в самом конце прохода, самая жалкая на всем базаре. Там даже не на чем сидеть! Я сидел на перевернутом ящике! И этот так называемый негоциант собирается купить партию зерна стоимостью в девяносто тысяч долларов! Когда я его спросил, каким капиталом он располагает, он вытащил откуда-то из-за пояса тощую пачку грязных бумажек, перетянутых резинкой. И это весь его капитал! Я ему пригрозил! Я сказал ему, что его имущество могут описать. А он преспокойно ответил, что его лавка гроша ломаного не стоит, и, кроме того, в Иране никогда не прибегают к такому способу. Я побоялся слишком уж давить на него и портить с ним отношения. Ведь он — моя последняя надежда. Он стал меня уверять, что у его постоянных покупателей в настоящий момент нет денег, но есть на примете один тип, способный купить все зерно сразу и за подобающую цену. На завтра у меня назначено с ним свидание. Дерио скорчил презрительную гримасу.

— Завтра. Фарда... пасфарда... Это самое первое слово, с которым знакомятся в Иране. Еще раз повторяю, здесь никогда не говорят «нет», здесь говорят «фарда». Но результат остается неизменным.

Это замечание не убавило оптимизма Ван дер Стерна. Возможно, здесь сыграла свою роль выпитая водка, но обед закончился весело, все остались довольны. Малко не сводил пламенного взора с Хильдегард, а она изображала из себя ласковую кошечку и одаривала всех томными взглядами. Если бы Ван дер Стерн не был и без того красен, то краснел бы ежесекундно. Он первым встал и откланялся. Дерио последовал его примеру.

— Пойду немного пошатаюсь, — сказал он Малко, — хочу послушать, какие слухи ходят по городу. Увидимся завтра после вашего визита к Шальбергу. Нет надобности торопить события.

Проводив Дерио и возвратившись к бассейну, Малко не обнаружил Хильдегард. Он бросился следом за ней и догнал ее уже возле двери в номер. Все остальное получилось само собой. Они вошли в комнату, потом Хильдегард пожелала принять душ, он тоже, потом они, освеженные и мокрые, повалились на кровать и забыли обо всем на свете.

Переодевшись, они встретились снова внизу, чтобы отправиться ужинать в «Кольбекс» — самое шикарное кабаре в Тегеране. Выйдя на улицу, они натолкнулись на небольшую группу летчиков. Оказалось, что это экипаж Скандинавской авиакомпании и среди них было четыре стюардессы.