— Может, через генерала Каджара? Если Шальберг лично попросит его об этом... Для него здесь нет ничего невозможного.

Малко еле сдержал готовое прорваться раздражение.

— Как бы на моем месте поступили вы, если бы вам нужно было увидеть шаха в ближайшие двадцать четыре часа?

Посол в недоумении уставился на Малко.

— Но... Но мне такое никогда не приходило в голову. Здесь существуют правила, традиции. Завтра я увижусь с министром иностранных дел, он сможет передать... Объясните мне, почему вы не хотите обратиться к генералу Каджару. Он очень хорошего о вас мнения и всегда готов услужить американцам.

— У меня есть основания пренебрегать его услугами, — сухо ответил Малко.

Килджой посмотрел на него с таким видом, будто Малко рассказал ему, что американский президент вступил в коммунистическую партию.

— Это самый надежный человек в этой стране! — воскликнул посол. — Он помогал нам в 1951 году. Я глубоко его уважаю! — прибавил он с жаром.

Не было смысла давить на этого осла дальше, еще меньше следовало открывать ему истинные причины.

— Не могли бы вы устроить встречу с шахом, используя собственные, личные связи? — спросил Малко, вставая. — Это очень важно и не терпит отлагательства. Кроме того, я прошу держать наш разговор в строжайшем секрете и не разглашать даже ближайшим соратникам. Это дело касается только меня и вас. Таков приказ Белого дома.

С этим Килджой согласился без всяких обиняков, но Малко ушел, не обольщаясь на его счет никакими иллюзиями.

Дипломаты никогда не любили секретных агентов, и Малко не сомневался, что этот человек не только не станет помогать ему, но еще начнет вставлять палки в колеса. Помимо всего, он слишком усердно преклонялся перед обоими генералами, располагавшими в этой стране неограниченной властью. На Малко же он смотрел как на обыкновенного шпиона, которому неизвестно для чего дали большие полномочия.

Посол пообещал позвонить ему завтра утром и сообщить о результатах своих действий, но все это говорилось ради проформы. Малко оставалось положиться на своего верного помощника.

Он поймал такси и поехал к бельгийцу, не предварив свой визит телефонным звонком.

Дерио открыл калитку, удерживая своего пса, и сразу спросил:

— Вы отправляли вчера телеграмму с главного почтамта?

— Да, а что?

— Она никуда не ушла. Приказ сверху. Я узнал об этом от одного из моих информаторов.

Это было многообещающее начало, сулившее крупные неприятности. Но Малко решил забыть обо всем хотя бы на пару часов за бокалом контрабандного «Моэт-и-Шандон».

За завтраком он приметил роскошную брюнетку, попытался завязать знакомство, но через пять минут явился бородатый детина, ее муж, и утащил свое сокровище прямо из-под носа Малко.

Визит к Рафе прошел не лучшим образом. Самого старикашки на месте не оказалось. Малко принял один из его заместителей, забитый, тупой; он клялся, и божился, что у господина Рафы нет иных забот, кроме как добиваться для Его Сиятельства князя Малко Линге аудиенции у шаха. Состоится она, по всей видимости, завтра после обеда, в крайнем случае, послезавтра.

Оставалось или прибить на месте этого болвана, или выйти молча, пожимая плечами. Малко выбрал второй вариант. Министра двора найти было невозможно. Выпив опостылевший зеленый чай, Малко вышел из дворца, испытывая отвращение ко всему на свете.

Он пробовал дозвониться к Дерио, но ему ответили, что тот уехал куда-то по своим делам. Посольская линия все время была занята.

Если бы не план и доллары, найденные им в портфеле убитого американца, о чем ни одна газета даже не пикнула, Малко мог с чистой совестью уехать обратно в Вашингтон и доложить там о воцарении в Иране спокойствия и порядка.