|
Он стоял так, покачиваясь, и думал: “В мире есть одно несомненное обстоятельство – то, что жизнь вечно подшучивает над нами. То, что она дает одной рукой, она отбирает другой, и всегда забирает больше, чем дала. Я радовался перспективе бегства, и мне в голову не приходило, что я бегу навстречу смерти… Ну что ж, Жан Поль Марен, ты еще раз доказал самому себе, что ты глупец”. Тут он откинул голову и разразился громким насмешливым хохотом, вызвавшим эхо в заснеженных горах…
И этот смех спас его, ибо, если бы не он, Николь никогда не нашла бы его в наступающей темноте. Спустя пару минут она осадила рядом с ним свою кобылу, осыпав его брызгами снега, спрыгнула с седла и очутилась в его объятиях. Она целовала его грязное, заросшее, полузамерзшее лицо, прижималась к нему, плакала. – Жанно, мой Жанно, ты мой, я нашла тебя, нашла тебя, и теперь я никогда не отпущу тебя… никогда! Жан Поль из последних сил оторвался от нее и стоял, держа ее за плечи. Он улыбнулся, она казалась ему прекрасной, как ангел, со снежинками на меховой шапке, запорошенными ресницами и крупными слезами, замерзающими на ее щеках. – Если ты, – слабо рассмеялся он, – не дашь мне во что-нибудь завернуться и глоток бренди, я буду уходить от тебя… постоянно… – О, – задохнулась она от волнения, – ты замерзаешь, мой бедный, мой дорогой, а я болтаю… – Ты продолжаешь болтать, а я продолжаю замерзать, – пошутил Жан. Она метнулась к своей кобыле и развязала седельную сумку. Из нее она достала великолепную накидку с меховым воротником, меховую шапку и помогла Жану облачиться во все это. Потом вытащила оттуда же бутылку бренди. Жан с трудом пытался откупорить ее своими полузамерзшими пальцами, но в конце концов добился успеха и сделал большой глоток, чувствуя, как тепло ползет вниз, клубится в желудке, расползается по всему телу, как внезапно возвращаются к нему силы. Жан вскарабкался в седло Бопренса, а она стояла рядом, волнуясь, что он упадет, и хотя он и качнулся в седле, но сказалась его привычка к верховой езде. Это ее успокоило. – Куда мы едем, госпожа? – спросил он смеясь. – В том направлении, куда ты шел, – отозвалась Николь. – Но мы свернем, не доезжая до Карпентра. Там, в горах, у моего брата есть охотничий домик. Ты… мы, – ее лицо вспыхнуло румянцем, когда она вот так поправила себя, – остановимся там на ночь… – Она замолчала, и легкое облачко от дыхания обволокло ее лицо. Она ехала совсем рядом с ним. – Надеюсь, – прошептала она, – Господь Бог простит мне мои мысли, но Жанно… Жанно… поедем быстрее… потому что, любимый мой, я не могу больше ждать! Они скакали по заснеженной дороге. “Это сумасшествие, – подумал он. – Ради собственной безопасности я должен скакать всю ночь, чтобы оторваться от преследователей. Но видит Бог, она стоит того, чтобы рискнуть жизнью!” Она, похоже, угадала его мысли, потому что обернулась в седле и крикнула: – Брата несколько недель не будет. За тобой некому гнаться, мой Жанно! К своему удивлению, когда они подъезжали к охотничьему домику, он увидел отблески огня в окне. – Я послала слуг развести огонь, – спокойно сообщила Николь, – и чтобы оставили там еду и все прочее. Не тревожься, мой Жанно, они уже уехали. Я так распорядилась. – Ты, – недоверчиво произнес Жан, – доверила свои планы слугам? О, Николь, неужели ты не понимаешь, что выдала нас обоих? Она взглянула на него. – Думаешь, они поспешат сообщить эту новость брату? – рассмеялась она. |
