— И куда же?

— Не знаю, и никто здесь не знает, они тут живут так, словно, кроме них, нет на земле людей. На грузовике, на побережье, думаю, Порсена не будет против.

— Как в анекдоте, — говорит Йарара, скручивая сигарету неторопливыми движениями гончара. — Ехать вместе с крысиными клетками, ну и дела. А потом?

— Потом еще проще, — отвечает Лосано. — Но для этого «потом» нужны деньги. Побережье вам не Калагаста, придется платить, чтоб нам дали пробраться на север.

— Платить, — подхватывает Йарара. — До чего же мы дошли — менять крыс на свободу.

— Зато они меняют свободу на крыс, — отрезал Лосано.

Илла, который в своем углу упрямо и тщетно латает сапог, откликается смехом, похожим на кашель. Еще одна игра слов, но порой Лосано бьет прямо в яблочко, и тогда кажется, что он прав, когда как одержимый крутит и выворачивает все наизнанку, смотрит на мир с какой-то своей точки зрения. Колдовство бедняка — назвал это как-то Лосано.

— Еще вопрос — как быть с девчушкой, — говорит Йарара. — Мы не можем лезть с нею в горы.

— Точно, — отвечает Лосано, но на берегу можно сыскать рыбака, который доставит нас подальше, это уже вопрос удачи и денег.

Лаура протягивает ему мате, ждет, но все замолкают.

— Я думаю, вам двоим надо уйти немедленно, — говорит она, ни на кого не глядя. — Мы с Лосано выкрутимся, а вам не стоит откладывать, отправляйтесь прямо сейчас через горы.

Йарара зажигает сигарету, дым закрывает его лицо. Плохой табак в Калагасте, от него слезятся глаза и всех пробирает кашель.

— Ты где-нибудь еще встречал таких ненормальных? — спрашивает он у Иллы.

— Нет, че. Впрочем, может, она хочет избавиться от нас.

— Пошли вы к черту, — говорит Лаура, поворачиваясь к ним спиной, не поддаваясь слезам.

— Деньги можно добыть, — замечает Лосано. — Если мы поймаем достаточно крыс.

— Если поймаем…

— Можно, — настаивает Лосано. — Надо только не тянуть, отправиться за ними сегодня же. А Порсена выложит деньги и даст нам уехать на грузовике.

— Согласен, — говорит Йарара, — только ведь сам знаешь — скоро лишь сказка сказывается…

Лаура ждет и смотрит на губы Лосано, словно так она может не видеть его глаз, вперившихся куда-то в пустоту.

— Надо идти к пещерам, — произносит Лосано, — не говорить никому ни слова, взять повозку Гусмана и захватить все клетки. Стоит проговориться, как они пойдут плести про старика Мильяна и не дадут нам поехать, вы же знаете, как они к нам относятся. Старик в тот раз тоже ничего не сказал, отправился на свой страх и риск.

— То же мне пример, — говорит Йарара.

— Потому что он был один, потому что ему не повезло, да почему угодно. А нас трое, и мы не старики. Обложим их у пещеры — а я думаю, что там одна, а не несколько пещер, — и выкурим всех оттуда. Лаура разрежет нам эту коровью шкуру, обернем ноги выше сапог. А с деньгами двинем на север.

— На всякий случай прихватим все патроны, — говорит Илла Лауре. — Если твой муж прав, там хватит крыс, чтоб набить десяток клеток, а остальных постреляем, и пусть гниют себе к чертовой матери.

— Мильян тоже был при ружье, — замечает Йарара. — Впрочем, конечно, старик, да еще в одиночку…

Он достает нож и пробует лезвие пальцем, встает, снимает со стены шкуру и принимается резать ее ровными полосами.