Потому и появлялись люди вроде Клодия и Милона, состязающиеся друг с другом за единоличный контроль над Городом. Каждый великий человек нуждался в своих представителях, которые будут влиять на выборы и соблюдать их интересы, пока они будут находиться где-то далеко. Политическая жизнь банд и контролируемых ими городских районов была так же сложна, как политическая жизнь Сената и империи. Банды Клодия и Милона были отнюдь не единственными, но самыми сильными и многочисленными. Существовали дюжины других банд, орудовавших в сложной паутине меняющихся союзов.

Всему этому весьма способствовало то, что Рим представлял собой не столько обособленный город, как Афины, сколько группу деревень в пределах одной стены. В отдаленные времена в него входило семь отдельных деревень, стоящих на вершинах семи отдельных холмов. По мере того как увеличивалось население этих деревень, они разрастались, спускаясь по склонам холмов – до тех пор, пока не слились друг с другом. В те времена Форум был их общим пастбищем и рынком. Вот почему древняя и почитаемая хижина Ромула стоит не рядом с Форумом и даже не на Капитолии, как можно было бы подумать. Нет, она находится среди нескольких других священных мест у подножия Палатина рядом со скотным рынком. Вероятно, это все, что имелось в Риме, когда Ромул основал его.

В результате римляне отождествляют себя со своими районами или родовыми деревнями не меньше, чем с Городом. Только за пределами Рима они действительно считают себя римлянами.

Моими соседями были жители Субуры, гордившиеся своим знаменитым шумным, скандальным районом, в котором, как они заявляли, выросли все самые буйные римляне. Они смотрели сверху вниз на обитателей Священной дороги, считая, что тамошние жители самодовольнее всех прочих, потому что обитают вдоль старого пути триумфаторов. Эти два района сходились в знаменитых традиционных уличных драках на ритуале Октябрьской Лошади. И это были только два района из множества.

К тому же в Риме не имелось полиции, что давало бандам возможность контролировать улицы, – я и сам не поступил бы иначе.

Теперь все это осталось в прошлом. Первый Гражданин дал нам мир, безопасность и стабильность, и большинство людей в наши дни, похоже, счастливы наконец-то все это иметь. Но, принимая мир, безопасность и стабильность, мы отдали бо́льшую часть того, что сделало нас римлянами.

В то время такие мысли не приходили мне в голову. Меня в основном заботило, как бы выжить в течение следующих недель и попытаться решить, где переждать грядущий год. Мне нравилась Александрия, но тамошние люди хотели меня убить. Галлии следовало избегать любой ценой: она кишела галлами, а теперь там будут еще и германцы и сражающийся с ними Цезарь. В Македонии тоже шли бои. Я провел слишком много времени в Испании, и это место мне наскучило. Оставались еще семейные сельские поместья, но я ненавидел сельское хозяйство так же сильно, как и военную жизнь. Может, я смогу отправиться с братом Цицерона в Сирию? Сирия, похоже, интересное место, если только парфяне будут вести себя тихо. Стоило это обдумать…

Я потер гладко выбритую челюсть, обнаружив обычную щетину вдоль зазубренного шрама, оставленного иберийским копьем несколько лет тому назад. С тех пор шрам сводил на нет все усилия цирюльников.

– Гермес, – сказал я, – у меня есть для тебя поручение.

Мой раб беспокойно огляделся по сторонам.

– Ты же не собираешься бродить в одиночку, правда? Здесь, в Субуре, это запросто можно делать, но больше нигде. Заставь Милона одолжить тебе несколько его гладиаторов для охраны.